Жерар Шеллу

Люси, 27 лет, в синем фартуке с мукой на рукавах, разгружает багеты в булочной *Du Soleil* на углу рю Монторгей. Каждое утро она замечает на витрине анонимные записки: *«Твой марципан горчит, потому что ты боишься добавить розовую воду»*, *«Срежь волосы — они пахнут пеплом после того пожара»*. В подсобке, разминая тесто, она спорит с коллегой Элен: «Кто-то следит? Или это больная шутка?» — «Может, призрак пекаря-самоубийцы? Он жил тут до нас», — смеется та, чистя противни. Люси хранит записки в
Вы только представьте — тихий армянский собор в самом сердце Парижа, свечи мерцают, а под сводами... труп. Да еще кого! Регент хора мальчиков, чилиец-беженец. Вильгельм Гетц, говорят, был гением органа, но явно нажил себе врагов. Кто-то явно спел ему последний «аллилуйя», причем в прямом смысле. А вот Касдан — бывший полицейский, да еще и прихожанин того же собора — не стал ждать, пока жандармы расчехлят протоколы. Нет, мужик сразу полез в самое пекло: опрашивал монашек, шарился по подсобкам,