Eucharia Anunobi Ekwu

В Лагосе, на рынке Икеджа, 17-летняя Амина толкает тележку с ямсом, спотыкаясь о трещины в асфальте. Ее старший брат Чиди, в потрепанной кепке "Chelsea", грузит мешки с красным перцем в микроавтобус: *"Если до заката не доедем в Ибадан, отец кожу с нас снимет"*. Они везут урожай в родную деревню, где их ждет мать — Боседэ, которая две недели назад сломала ногу, упав с пальмы при сборе кокосов. По дороге Чиди сворачивает к бензоколонке, где старый друг Олу варит кофе в
В Лагосе, на рынке Иддо, 19-летний Эмека Окафор торгует сушёными травами, которые привозит из родной деревни под Нноби. Его младшая сестра Чиома, в потёртой жёлтой худи, каждый вечер пересчитывает выручку, жалуясь на запах гниющих манго из соседней палатки. Всё меняется, когда в городе начинают исчезать дети, а на стене заброшенного завода Эмека находит граффити с глазами, слезящимися чёрным маслом — точь-в-точь, как на ритуальной маске из его сна. «Ты носишь в себе Обиасулу», — шипит ему
Эмека, парень с рынка Идумута в Лагосе, втирал полироль в треснувший экран смартфона, когда старик в выцветшей футболке с надписью "God's Grace Motors" сунул ему медный амулет. «Он зовёт тебя по ночам, слышишь?» — прохрипел старик, исчезая в толпе. Эмека засунул безделушку в карман, недоумевая, почему запах ладана от неё смешивается с вонью пережаренного масла от соседней лотка с акра. На следующее утро он разбил чайник, увидев в луже воды лицо младшей сестры Амины — той самой,
Чиди, студентка из Умуахии, снимает комнату в трехэтажном доме на окраине Лагоса, где треснутые стены завешены плакатами нолливудских фильмов. По утрам она бегает в рваных кедах вдоль канала, заполненного пластиковыми пакетами, пока не добирается до киоска с *akara* — жареными бобами, которые продает Эмека, парень с шрамом на левой руке от неудачного ремонта мотоцикла «Боко Харам». «Две порции, но без перца сегодня», — говорит Чиди, вытирая пот с шеи платком, вышитым ее младшей сестрой. Эмека