Крити Шетти

Раджеш, 24 года, в рваной рубашке и с потёртым блокнотом, пробирается через гудящий рынок Мачерлы. В кармане — список жителей, чьи колодцы высохли после начала стройки химического завода. «Ты опоздал на час, — бросает Амита, поправляя очки, пока они сидят в чайной с треснувшим вентилятором. — Сингх уже переманил старосту: обещал школу, которой не будет». Раджеш хмуро разминает ладонь со шрамом от прошлой стычки с полицией: «Школа? Дети здесь до десяти лет не доживут, если завод запустят». Амита
Рави Шетти, упаковщик на фабрике специй в Дхарави, задерживается после ночной смены — в кармане его рваной куртки находят пакет с метамфетамином. Инспектор Шарма, с мундштуком *паана* в углу рта, хлопает папкой по столу: «Кто поверит, что рабочий с окладом в восемь тысяч хранит наркотики *просто так*?» Сестра Рави, Мира, пробивается через толпу у участка, суёт Шарме распечатку транзакций — переводы с фабричного счета на анонимные кошельки. «*Сахиб*, он каждый пенни отсылал матери в деревню!» —
В Мумбаи, на переполненном рынке Кроуфорд, 19-летний Ритеш торгует специями из ржавой тележки. Его сестра Мира, в потертом сари цвета индиго, каждое утро приносит ему лепешки с карри, завернутые в старую газету. «Опять эти мухи… Ты хоть деньги считаешь?» — бросает она, поправляя платок на голове. Ритеш молча кивает, пряча под прилавком потрепанный блокнот с цифрами — копит на операцию отцу, который кашляет кровью в хибаре за рынком. По вечерам он тайком тренируется с деревянным мечом на
Радж, парень с шрамом над бровью, каждое утро разгружает мешки с куркумой и кардамоном в семейной лавке на рынке Кроуфорд. Отец, Балвант, хрипит за прилавком: *«Клиенты приходят за запахами, а не за твоими мечтами о ринге»*. По вечерам Радж пробирается в полуразрушенный спортзал за вокзалом, где старый тренер Гуру-джи учит его бить не кулаком, а предплечьем — *«Чтобы кости не трескались к тридцати»*. Деньги за тренировки он откладывает из зарплаты, которую мать прячет в жестяной банке под
Шьям копался в коробках на чердаке старого дома в районе Барабазар, когда наткнулся на потёртый конверт с письмом на бенгали. «*Ты должен найти чайный магазин Гхошов возле реки Хугли,* — прочитал он дрожащим почерком. — *Там спрятаны документы, которые объяснят, почему умер твой дед.*» По дороге в портовый квартал он столкнулся с Мирой, соседкой-студенткой, которая торопилась на лекцию в Presidency University. «Опять лезешь куда не надо?» — усмехнулась она, поправляя очки. Шьям, не отвлекаясь
Адитья, 16 лет, каждое утро помогает отцу Раджешу чинить сети у ветхой лодки в Гокарне. Рыбацкая деревня пахнет вяленой макрелью и йодом, а на пляже среди водорослей валяются осколки бутылок из-под рисового вина. «Смотри, опять эти уроды метки ставят», — бормочет Раджеш, указывая на красную краску на камнях, где застройщики хотят возвести отель. Адитья замечает, как мать, Шивани, прячет газету с заголовком о протестах в Мумбаи — её руки дрожат сильнее обычного. Вечером, пока отец спорит с