Джо Ван Мойланд

Джонатан Хартли, 42 года, каждое утро давится в вагоне лондонской Central Line — сегодня опять задержка из-за сигнализации. В кармане пиджака завалялась смятая записка от дочери-подростка: *«Па, у Марты ночёвка. Не жди».* В офисе на 14-м этаже здания из стекла и бетона коллега Марк, разминая затекшую шею, бросает через перегородку: «Слушай, а помнишь, ты хотел уволиться и разводить кактусы?» Джонатан щёлкает ручкой — на мониторе мигает незакрытый отчет по квартальным убыткам. Дома Эмили, его
В Риме, 1600 год. Караваджо, с запахом дешевого вина от одежды, тащит тело утопленницы из Тибрa через переулок к мастерской у площади Навона. Монахи-кармелиты, заказавшие «Смерть Девы», ворвались в помещение с криком: «Вы написали блудницу вместо Богоматери!» Художник, вытирая кисти об холщовый фартук, бросает: «Святость — в трещинах на пятках, а не в ваших позолоченных рамах». Заказчики уходят, хлопая дверью; модель, полуразложившаяся, лежит на столе рядом с банками свинцовой белилы. Арль,