Rachel Binsfield

Лора, писательница-призрак из Нью-Йорка, снимает домик в Бруксвилле — городке, где достопримечательность — покосившаяся будка для таксофона. Ее агентка Марси присылает смс: *«Глава 12 — дерьмо. Перепиши до пятницы, или контракт с «Гранат Пресс» накроется»*. За кофе в «Дубовом листе» Лора ворчит бариста Энни: *«Лучше бы я училась на сварщика»*. Тут за соседним столиком Итан, местный плотник с татуировкой якоря на запястье, ковыряется в старой гитаре. *«Третью струну не настраивал?»* — бросает
Клара Митчелл, медсестра из пригорода Олбани, обнаруживает в вентиляции детской микрообъектив, замаскированный под болт. Ее муж, Марк, электрик с тремором в левой руке, сначала шутит: «Может, мыши технологии освоили?» — но позже находит в гараже блок питания с логотиком местной телекоммуникационной фирмы *New Horizon*. Их 16-летний сын Итан замечает, что его ноутбук самопроизвольно включается по ночам, а в истории браузера — поиски по запросу «как слепые зоны в камерах определить». За стеной
Лиэнн, девушка в потёртой кожаной куртке и с фиолетовым чемоданом, выходит из автобуса на остановке возле кафе *Hilo Brew* — запах жареных блинчиков маласада смешивается с солёным бризом. Она устраивается бариста, путает заказы («Смузи с манго и… *что*? Гуавой?»), а по вечерам снимает комнату над гаражом у тёти Майи, где по стенам трескаются фото серферов 80-х. На пляже Папаколеа, где песок чёрный как уголь, она врезается в Кая — он тащит доску под мышкой, в шрамах от кораллов, и смеётся: