Аарон Чоу

Чэнь Лок, детектив из отдела нераскрытых дел, нашел в кармане очередной жертвы кусок красной ткани с вышитой иероглифом «возмездие». Его напарница, Ли Минь, щелкала жвачку, разглядывая фото со вскрытия: у всех погибших отсутствовали ногти на левой руке. «Опять этот бред с ритуалами, — проворчала она, — в прошлый раз вон старуха-гадалка чуть тебе глаза не выцарапала». Они поехали в больницу Квунь Тонг, где месяц назад умер пациент с такими же отметинами — врач Чжоу отрицал связь, но в кабинете
Лай Фун перебирает пачку табака за прилавком забегаловки на углу Сойер-стрит. Вентилятор скрипит, смешивая запах жареных пельменей с дымом от мангала соседа. Чинь Хо в мятом пиджаке тычет в телефон, сбрасывая ему адрес склада: *«Человек в красной кепке ждёт у третьего контейнера после полуночи. Спросишь про бленд для мистера Ву»*. Лай вытирает пот со лба тряпкой, пахнущей рыбой. «Опять через тоннель под грузовиками прёшь?» — бросает он, замечая свежий синяк на руке Чиня. Тот флегматично достаёт
Элиза Чан, 24 года, каждое утро открывала ставни кофейни *Golden Brew* на углу Тунгчой-стрит. Рядом, в рыбной лавке с выцветшей вывеской "Вонг и сыновья", её друг Минго Вонг разгружал коробки с ледяной скумбрией. «Опять дождь к полудню», — бросал он, вытирая руки о фартук, пока Элиза расставляла чашки с трещинами. По вечерам она забирала непроданные булочки у тёти Лай, владелицы пекарни, и оставляла их у подъезда старика Ли, который спал в телефонной будке. Минго смеялся: «Ты кормишь
Представьте, как трое абсолютно разных людей вдруг закрутились в одном витке судьбы — водила-пекинец, который еле сводит концы с концами, гонконгская женщина с огромным животом (и куда бóльшим грузом за плечами), да этот вечно голодный пацан из джакартских трущоб. Они как будто из параллельных вселенных: деньги, статусы, языки — всё против. Но жизнь-то упрямая штука! То ли случай, то ли магия какого-то незримого клея — начинают пробиваться эти тонкие ниточки между ними. Сердце ведь ёкает, когда