Юи, младший дизайнер в токийской студии, в спешке оставила очки на кухонном столе соседа Хикару — парня, который работает ночным грузчиком в порту. Он заметил их рядом с пустой банкой от энергетика и смятой пачкой сигарет. «Ты опять забыла. Сегодня же презентация?» — пробурчал он, сунув очки в карман куртки. По дороге в офис Юи, спотыкаясь о трещину в асфальте, услышала его шаги за спиной: «Если упадёшь, новые очки понадобятся». В кафе на углу, где они иногда брали кофе навынос, Хикару протянул
Кяо Харуки, 28-летний гейм-дизайнер, застревает в работе над мобильной игрой-«дойдзёном» для мелкой студии. Однажды, засыпая за столом с пустой банкой «BOSS Coffee» и крошками от «Pocky», он просыпается в комнате общежития художественного вуза 2006 года. На тумбочке — зачётка с его именем, датой «апрель 2006», а за дверью слышится спор: «Твой стиль слишком мрачный для детской игры!» — это Нанако Аояма, её рыжие волосы всклокочены, в руках папка с эскизами антропоморфных зверей. Рядом Сюро
Син Эномото, в потёртой школьной куртке, разбирал колоду утром в парке Синдзюку. Ветер срывал листья с деревьев, пачкал карты — он прижимал их локтем, поправляя очки. «Ты опять провалил математику?» — Токимунэ Нагамори, в чёрной косухе, бросил пакет с булочкой *анпан* на скамейку. Завязался спор о турнире в Осаке: Син хотел рискнуть новой стратегией с «Dragonic Overlord», но Токимунэ тыкал пальцем в его дырявый рюкзак: «Сначала новые рукава купи, а то третий раз за месяц карты менять будешь». В
Рен Нанаджима, вокалист с хрипловатым тембром, сталкивается с Юдзу, гитаристом в потертой косухе, возле автомата с колой в портовом районе Хакодате. «Ты же пел на фестивале в Гавайи-парке? — бросает Юдзу, разглядывая гитарный медиатор. — У меня барабанщик есть. И клавишник-ботаник из музтехникума». Через три дня они тащат усилители в сырой гараж Ватару — басист с татуировкой карася на запястье ругается, вытирая лужи конденсата: «Рио, твой синт в розетку воткни, а то рифы заглушает». Рио