В Таллинне, в полуразрушенном здании советского клуба в Ласнамяэ, четверо комиков — Юри, Лийз, Матиас и Хельги — репетируют скетч про местного политика. Юри, в потрёпанной кожаной куртке, постоянно поправляет микрофон с изолентой. «Ты вообще помнишь, когда мы последний раз ели горячее?» — бросает Лийз, разворачивая бутерброд с селёдкой. За день до выступления Матиас находит в гримёрке конверт с фотографией Хельги у детской площадки и надписью «Молчи». В тот же вечер их звукорежиссёр Тынис
Майя, девочка в клетчатом платье, копается в старом сундуке на чердаке дома у моря. Среди маминых писем и потёртых книг она находит тряпичную куклу с оторванной рукой. «Сипсик», — читает Майя вышитое имя на фартуке. Вечером, при свете керосиновой лампы, отец-рыбак чинит сеть, а Майя пришивает кукле новую руку из лоскута от своего платья. «Смотри, пап, она шевелит пальцами!» — отец хмурится: «Игрушки не оживают, дочка». Но Сипсик щиплет Майю за локоть, когда отец отворачивается. На следующий
Йоханнес, парень с вечно задумчивым взглядом и старой гитарой за спиной, скитался по эстонским болотам и лесам, будто пытался убежать от самого себя. То ли тени прошлого гнались за ним, то ли он просто не мог найти место, где бы его сердце перестало напоминать разбитое стекло. В маленьких городках, где каждый знал друг друга в лицо, его считали странным — то он ночами писал песни у костра, то спорил с воронами, как с равными. А ещё эти истории про «лесных духов», которые он рассказывал детям у