Минджи, 19 лет, с утра до вечера моет чашки в кафе возле станции Синчхон. Запах подгоревшего эспрессо, звук блендера, который заедает на третьей скорости, и вечные жалобы клиентов на недолитое молоко. «Ты же поешь в душе каждый день!» — Соён, ее соседка по общаге, тычет пальцем в объявление о кастинге для стажеров в агентстве «StarLune». Минджи отмахивается, но вечером, пока чистит посудомойку, находит в кармане флаер с пометкой «зал прослушиваний — станция Апкучжон, выход 4, 15:00». Приходит
Чха У Джо, прокурор с привычкой крутить в пальцах старую зажигалку, каждый день заезжает в кафе возле суда — заказывает американо с двойной порцией корицы. В расследовании дела о пропаже медикаментов с армейского склада он сталкивается с Чин Се Мин, следователем в мятом пиджаке, у которой на левой руке шрам от осколка — напоминание о службе в Ираке. «Ты даже кофе не допиваешь, когда рыщешь по документам?» — бросает он, замечая холодную чашку на её столе. Она в ответ молча тычет пальцем в фото:
Ынхи, студентка-библиотекарь с постоянно залитым кофе термосом, нашла в архиве заброшенного корпуса университета потрёпанный манускрипт с иллюстрациями лисоволосой женщины. Вместо текста — пустые страницы, кроме одной строчки: *«Имя твоё — ключ, но чернила высохли»*. Когда она невольно проговорила вслух своё имя, из книги вырвался клубок серебристых нитей, обвил её запястье. «Три попытки, три ошибки, три выбора», — прошипел голос в голове, а на ладони появились цифры «III». На следующее утро
Ха На Хи, в потёртой кофте с капюшоном, засовывает пачку сигарет под кровать, пока мать звонит в пятый раз за час. «Опять лекции пропускаешь? Ты должна сосредоточиться на юриспруденции!» — голос в трубке режет как нож. На Хи молча кладёт телефон на стол, где валяются конспекты по музыке, и убегает в кафе на подработку. Там, за стойкой с подтёками кофе, она сталкивается с Ли Сан У, который в чёрных наушниках напевает что-то из Nirvana. «Ты опять пролила латте на мою гитару», — бросает он, но