Двадцать-двадцать (1 сезон)

Ха На Хи, в потёртой кофте с капюшоном, засовывает пачку сигарет под кровать, пока мать звонит в пятый раз за час. «Опять лекции пропускаешь? Ты должна сосредоточиться на юриспруденции!» — голос в трубке режет как нож. На Хи молча кладёт телефон на стол, где валяются конспекты по музыке, и убегает в кафе на подработку. Там, за стойкой с подтёками кофе, она сталкивается с Ли Сан У, который в чёрных наушниках напевает что-то из Nirvana. «Ты опять пролила латте на мою гитару», — бросает он, но протягивает салфетку. Вечером, когда мать засыпает с папкой «Будущее На Хи», та крадётся в парк, где Сан У играет на гитаре под фонарём. «Хочешь научиться аккордам?» — спрашивает он, и она, впервые за день, смеётся.

Сан У снимает квартиру над ломбардом, где стены обклеены постерами Radiohead и билетами на отвергнутые концерты. Отец-депутат присылает сообщение: «Твоё увлечение музыкой — позор. Вернись в семью». Сан У стирает его, заказывает пиццу с ананасами и звонит другу: «Скажи отцу, пусть свои предвыборные речи сам жуёт». Утром в универе он видит На Хи, которая спорит с преподавателем: «Почему я не могу перевестись на вокал?» — «Твоя мать уже всё решила». После пар На Хи, в разбитых кедах, тащит Сан У в подземный клуб. Там, под рёв бас-гитары, она кричит ему: «Я уволюсь из кафе! Буду петь здесь, даже если мать сожжёт мои ноты!» Сан У, поправляя ей сползший браслет, достаёт из кармана ключи: «Переезжай ко мне. У меня тише, чем в её планах».