О Ён-щиль

Сори, 12 лет, въезжает в деревню к деду Мансоку после смерти матери. Старик в выцветшем хаки жилете встречает её на автобусной остановке — везёт домой на тележке с покорёженным колесом. В хижине с соломенной крышей пахнет дымом от печи-ондоль: на столе уже стоит миска с холодным супом из ростков сои. "Ты же любила тофу?", — бормочет Мансок, разворачивая свёрток с куском творога, обёрнутым в листья лопуха. Девочка молча ковыряет палочками рис, глядя на трещину в глиняной посуде — точно
Чжу Ын сидел за швейной машинкой в крохотной мастерской отца в Пусане, когда в дверь вошла Ли Ын Сун с потёртыми балетками в руках. «Папасите их, а? — она постучала каблуком по деревянному прилавку. — У мамы новые не куплю». Он провёл пальцем по трещине на подошве, ухмыльнулся: «До завтра. Или приходи вечером — покажу, как клей воняет». Через неделю она забирала туфли, а он, пряча взгляд, сунул в коробку записку с номером телефона. Встретились снова через три года случайно — он, в армейской
Знакомьтесь, Хан Сок-хун — парень с историей, от которой волосы дыбом встают. Его еще малышом забрали в Штаты, растили, учили… И что вы думаете? Вырос — стал суперуспешным хирургом! Но тут, видимо, сердце защемило: взял и рванул обратно в Корею, на родину. А там… Ну, знаете, как бывает — планы рушатся, всё валится из рук. И вот он, этот гений медицины, вдруг ловит себя на мысли: «А что, если я… с кастрюлями и сковородками дружу лучше, чем со скальпелем?» Представляете? Вчера оперировал, а