В Осаке, в переулке за пекарней «Акаи», 22-летняя Юки подметает полы в крохотной лавке с вывеской «Химэкаги». Хозяин, седой Такуми с шарфом поверх кимоно, чинит сломанную матрёшку, привезённую русским моряком в 80-х. Юки поправляет этикетку на банке с леденцами «Амэдзяку», замечает, что у статуэтки лисицы отколото ухо. «Исправишь к вечеру?» — бросает Такуми, не отрываясь от работы. Входит школьница в помятой форме, ищет подарок для сестры. Юки предлагает брелок в форме кота-манеки-нэко, но
Юки, 23 года, каждое утро протирает пыль с полок в книжном магазине «Харуно» возле станции Сибуя. Её ингалятор с царапиной от падения лежит в кармане фартука рядом с закладками из обрезков бумаги. В четверг после обеда Рёта, парень в рубашке с выцветшими пятнами акрила, берет томик Хокусая и роняет монету в автомат с баночным кофе у входа. «Вы часто берете книги по искусству, но возвращаете их через день», — Юки проводит пальцем по графе в учетной тетради. «Перерисовываю иллюстрации, потом они
Сёдзо, седой пенсионер в очках с потёртой оправой, каждое утро разогревает на газовой плите остатки вчерашней рыбы. Его рыжий кот Хару, с шерстью, свалявшейся от возраста, тыкается мордой в дверцу холодильника, требуя свежего тунца. "Опять на рынок идти? Ладно, только не ори," — ворчит старик, поправляя шарф поверх пижамы. Они бредут по узким улочкам района Адати, где на витрине магазина "Танака" висит табличка "Скидка на креветки", а уличные кошки прячутся от