В старом парижском кафе на углу улицы Монторгейль Эмилио, 34-летний биохимик из Неаполя, роняет пробирку с мутной жидкостью в сумку Люси, студентки-историка. «Смотри, не разбей до вечера, — бормочет он, поправляя очки. — Если формула верна, через сутки клетки начнут регенерировать». Люси смеется, пряча пробирку под шарф с выцветшими розами: «Ты сам веришь в эту алхимию?» Они крадутся через подвал музея Карнавале, где в ящике с архивными письмами 1920-х годов находят чертежи аппарата, похожего
Лука Моро, 23 года, моет кружки в кафе *La Brume* возле вокзала Монпарнас. На правой руке — шрам от ожога в виде цифры «12», который он прикрывает чёрным браслетом. По вечерам развозит документы на ржавом Peugeot 206 по адресам из анонимных СМС. Однажды в бар заходит Элиз Леруа, студентка-биохимик с идентичным шрамом на шее. «Ты тоже из *двенадцати*?» — кидает она, разглядывая его запястье. В кармане куртки Луки лежит фото пропавшего брата-близнеца Тео — единственная зацепка после взрыва
Люк, 27 лет, моет посуду в кафе *La Brume* на углу улицы Риволи. После смены закуривает у мусорных баков, считая трещины на асфальте. В пятницу вечером сталкивается с Эмили — она торопится на автобус, роняет папку с чертежами. «Ты всегда так роняешь жизнь под ноги?» — усмехается он, помогая собрать листы. Оказывается, она проектирует парковые скамейки, но уже полгода не может пробиться через бюрократию мэрии. Ее комната в 14-м округе завалена макетами из картона, пахнет клеем и жасмином с