Лилит, с потёртым рюкзаком за спиной, протискивается между неоновыми вывесками китайского квартала, крылья плотно прижаты под чёрной ветровкой. Кай, в дырявых кедах, ждёт её у ларька с тако, жуя резиновый бурритто. «Дрон завис над мостом, — выдыхает Лилит, вытирая пот со лба. — Пришлось нырять в грузовик с рыбой». Кай хмыкает, доставая из кармана смятый чек: «Ты ж чуть не зацепила фонарь. Опять Зейн будет пластыри клеить на твои перья». Они сворачивают в переулок, где Зейн, сидя на ржавой
Джейкоб, мойщик посуды в закусочной «Ржавый крюк», заметил Лину в третий четверг подряд. Она садилась у окна, перебирала салфетки с логотипом кафе и оставляла цифры на краях меню — 17, 23, 09. После смены он нашел в мусорке смятый чек с адресом автосервиса на окраине Чикаго. «Ты следишь за мной?» — спросила она на парковке, когда он потянулся к своему велосипеду с погнутой рамой. В кармане ее кожанки звенели ключи от склада, где позже Джейкоб найдет коробку с детскими рисунками, подписанными
Представь: пыльные коридоры древних гробниц, треск факелов и шепот проклятий, которые не стихли за тысячелетия. Группа археологов-авантюристов, будто нарочно, выдергивает из-под песков Египта артефакт, от которого мурашки даже у сфинкса побегут. Да вот только находка оказывается не билетом в учебники истории, а чертовым приглашением на собственные похороны. Проклятие вцепляется в них, как питбуль — кровь стынет в жилах, тени шевелятся без причины, а один за другим участники экспедиции начинают