Viktória Staub

Ласло, студент-архитектор, натыкается на треснутый телефон в кармане пальто, купленного на блошином рынке возле моста Свободы. Экран мигает: *3 пропущенных от «Мать»*. В автобусе №9 он набирает номер, слышит мужской хрип: «Если хочешь, чтобы твоя сестра дышала, принеси чемодан к фонтану на площади Ференца к восьми». Ласло пытается перезвонить, но в трубке — детский смех и гудки. В конверте из-под чешского пива, приклеенном под сиденьем, находит ключ от хостела на улице Ракоци. Там, среди
Эржебет, уборщица в парке Варошлигет, каждое утро начинала с того, что подметала тротуар у фонтана со сломанной статуей нимфы. В кармане ее потертой куртки звенели ключи от подсобки и мятые фантики. Однажды под скамейкой с надписью «Ласло — трус» она нашла старый «Зенит» с засвеченной пленкой. «Кого ты тут снимал?» — спросила она Йожефа, худого мужчину в берете, который неделями рисовал углем голубей. «Людей, которые не знают, что за ними наблюдают, — ответил он, не отрываясь от альбома. —