Эмир, рыжий подросток в потёртой кожаной куртке, каждое утро покупает симит у продавца возле паромной пристани Кадыкёй. Его сестра Лейла, пряча под шарфом фиолетовые пряди волос, нашла в старом сундуке деда Хасана ключ от заброшенного часового магазина на улице Истикляль. «Там не стрелки, а целые жизни застряли», — бормотал дед перед смертью, разглядывая треснувшее стекло карманных часов. В подвале магазина Эмир находит коробку с письмами на османском языке и фотографию женщины в платье 1920-х
Представь: седой дед из Абхазии, весь в морщинах как карта местных гор, вдруг махнул на крохотный островок посреди Ингури. Ну, просто взял да уплыл — с парой мешков, внучкой-подростком и упрямством, которого хватило бы на трёх молодых. Построил хижину из того, что река выбросила — палки, глина, солома. А потом — бац! — взялся за плуг, будто ему не за семьдесят, а только рассвет жизни. Смотрю на это и думаю: вот же, человек! Землю ковыряет, кукурузу сеет, а сам всё поглядывает на девочку. То ли