Марьяна Майяла

Ээро ковырял ржавчину под ногтями после двенадцатичасовой смены на судоремонтном заводе. В кафе "Лоухи" за углом Мика толкал ему стакан кофе, пахнущий жженым ячменем: "Слушай, старик Вейкки сказал, что в третьем доке медь валяется. Завтра охрану меняют". Сестра Лина, закутанная в потертый шерстяной шарф, ворчала за столом: "Опять в больницу везешь его, когда сорвёшься с крана?". Дома их ждала холодная квартира с облупленными обоями — размороженная треска в духовке
Ээро, слепой массажист из района Камппи, каждое утро нащупывал дорогу до клиники по трещинам на асфальте. Его соседка Хельми, пенсионерка с кофе в термосе, часто ворчала: «Опять не позавтракал?» — протягивая ему бутерброд с копчёным лососем. Вечерами он включал старый радиоприёмник, ловя обрывки новостей, но выключал его, как только диктор упоминал «романтические драмы». В баре «Лоухи» Ээро спорил с барменом Юккой, который пытался убедить его посетить киносеанс в заброшенном «Био Раю»: «Там
Вот представь себе: типичный финский городок, где дождь льёт как из ведра полгода, а люди помешаны на скандинавском минимализме. И тут появляется он — здоровенный мужик с бородой, как у лесоруба из мемов, который внезапно оказывается нянькой для троих сорванцов. Ну как так вышло? Да черт его знает! Видимо, судьба решила подкинуть ему уроки смирения. Сначала все гладко: дети в шоке от его размеров, соседи шепчутся за спиной, а он сам еле сдерживает панику. "Чем, блин, их кормить? — думает
В маленьком портовом городке близ Турку шестнадцатилетняя Лина находит в сарае деда старый журнал с зарисовками странного механизма. На обороте страницы — пометка чернилами: *«Не дай «Хяке» проснуться, иначе лед заберет всех»*. Вечером, разбирая рыбацкие сети, она спрашивает брата Ээро: «Ты слышал, что дед делал на острове Утё перед смертью?» Ээро молчит, достает из кармана ключ с гравировкой в виде волны — ту же символику Лина видит в журнале. На следующий день они крадут лодку
Только представь: только-только ребенок родился, а его жена вдруг прозревает — мол, материнство это вообще не её, и срывается в Испанию, бросив ему сверток с орущим комочком. Вот это поворот, да? А бедняге вместо планируемого "папа на подхвате" приходится враз научиться всему — от подгузников, которые вечно протекают в три ночи, до колик, от которых хоть святых выноси. И ладно бы просто выживать, но нет — он же внезапно влипает в этот безумный мир мамских чатиков, совмещая пеленки с