Амир, гид из Каира, натыкается на потёртый амулет с глазом Гора в коробке со старыми туристическими брошюрами. «Почему он холодный?» — шепчет он, переворачивая артефакт в руках, пока за окном офиса гудят такси. На следующий день Лейла, аспирантка-египтолог, тыкает карандашом в его фотографию: «Этот символ… его нет ни в одном папирусе. Дай посмотреть оригинал». Вместо лекций они едут в её квартиру над кальянной, где Лейла сравнивает амулет с потрескавшимися картами XIX века. Халед, сосед Амира
Карим, бывший полицейский с шрамом на левой щеке, рылся в бумагах на кухне своей хрущевки в районе Шубры. За окном гудели таксисты, споря из-за пассажиров. Вчерашний *кошарі* засох на тарелке. Нашел конверт с адресом кафе «Эль-Халиль» — последнее место, где видели его брата Махмуда. За столиком у вентилятора сидел Тарек, старый друг в потертом пиджаке. «Он спрашивал про груз из Порт-Саида», — бросил Тарек, разминая пальцами крошки хлеба. Карим потрогал ствол в кобуре под рубашкой: «Там или
Амир, студент-архитектор, переезжает в ветхий дом на окраине Каира, чтобы сэкономить на аренде. Хозяйка Лейла, вдова в платке с выцветшим узором, вручает ключ со словами: «Лифт ломается каждый четверг, не стучите по трубам — сосед снизу глухой, но злой». В комнате пахнет жасмином из разбитого горшка на балконе, а плитка в ванной треснула в форме Нила. По утрам Амир покупает фул медамес у уличного торговца, который всегда добавляет лишний перец — «Для тепла, сынок, не бойся». Лейла просит помочь