Кара Рикеттс

Эмили, 32 года, вязала свитер у окна библиотеки, когда Джонас ворвался с морозным воздухом. «Томас опять выставил ящики с архивами на улицу, — сказал он, вытирая сапоги о половик. — Говорит, место под ремонт нужно». Она вздохнула, поправляя стопку списанных учебников 90-х. Внизу, у причала, ржавел конвейер рыбзавода — с осени не работал. Вечером, за макаронами с тунцом, Джонас предложил разобрать старый грузовик в гараже: «Может, летом туристов возить, пока нефтяники не скупили все лодки».
Юма, коренастый парень в засаленной куртке, клеил заплату на днище рыбацкой лодки, пока отец ругал его за кривые стежки. Ветер с залива разносил запах тухлых ракушек и бензина. Через три квартала, в кафе «У Митико», Рин, обвязав волосы синим платком, наливала клиенту рамен, случайно пролив бульон на фотографию выпускного класса — своё лицо в луже она вытерла краем фартука. «После смены заглянешь на причал?» — спросил Юма вечером, пряча в кармане билеты на паром до соседнего острова. «Может,
Знаешь, есть одна история, от которой мурашки по коже бегут даже спустя время. Представь: девочка, всего одиннадцать лет, играет где-то в западноафриканской глуши — и в один миг её жизнь превращается в кошмар. Похитили, увезли на другой край света, в какую-то Южную Каролину… А дальше будто карусель крутится: революция в Америке, бесконечные переезды, борьба за глоток свободы. И всё это глазами Аминаты — такой сильной, что диву даёшься. Как она вообще выдержала? Меня особенно цепляет, что всё