Mercy Macjoe

Амина торгует дешевыми серьгами и браслетами в киоске возле автостанции Муджеле. Каждый день она слышит гудки маршруток и видит, как Чиди, в белой рубашке и с кожаным портфелем, проходит мимо, направляясь в университет. Их первый разговор начинается с конфликта: местные парни пытаются стащить цепочку с прилавка, а Чиди, обычно спокойный, хватает одного за руку. «Ты думаешь, она не видит твои фокусы?» — его голос дрожит, но он не отступает. Амина замечает царапину на его ладони — след от
Чиди, плотник с мастерской в Ошоди, возвращается домой в Аджао-Эстейт позже обычного. В гостиной Ннека, его жена, разговаривает по телефону, приглушая голос: "Завтра у рынка. Да, в синем платье". Она оборачивается, замечает мужа, резко кладет трубку. Чиди молча ставит на стол пакет с акра — шарики из черноглазого гороха уже холодные. "Кому звонила?" — "Амине. Спросить про ткань для штор". На полу — следы грязи от чужой обуви, 42-й размер. У Чиди — 40-й. Через три
Чиди, водитель *danfo* с рыжими пятнами краски на рубашке, каждое утро объезжал пробки на Эдо-парке, пока не подслушал разговор двух чиновников на заднем сиденье: «Если сливные трубы прорвутся к пятнице, ты отвезешь деньги инженеру Икеджу». Он запомнил лицо пассажира — шрам над бровью, как у того мужчины, что мелькал в новостях после обрушения школы в Ибадане. Дома, заедая *jollof rice* консервированным манго, Чиди нашел в телефоне видео с похорон детей: тот же шрам мелькал в толпе. Амака,