Лиам, 22 года, каждое утро разгружал коробки с кленовым сиропом в подсобке кафе *Maple Nook* на окраине Квебека. В перерывах он чистил краской заляпанные кроссовки за столиком у окна, пока София, его соседка по общежитию, закатывала глаза: «Опять эти ботинки? Лучше бы помог мне с эссе про урбанистику 60-х». Она рылась в рюкзаке, выуживая смятые листы с графиками роста населения, которые Лиам позже использовал как холсты для эскизов. По четвергам, после смены, они шли в парк *Montmorency*, где
Он всегда думал, что всё можно держать под контролем — слова, людей, даже собственные чувства. Особенно после того, как поругался с отцом и, как это обычно бывает, решил, что разрыв — это свобода. Только вот годы прошли, а эта «свобода» всё больше походила на пустоту. Начинающий писатель, живущий между мечтой и реальностью, он гнался за успехом, но в какой-то момент понял — вдохновения нет, а внутри лишь глухой звон от несказанных слов. И тут — новость, которая переворачивает всё. Один семейный