Darien Cavanaugh

В дождевом лесу возле деревни Фейролл 16-летняя Нимуэ прячет меч с волчьим эфесом в тюке шерсти. Ее мать, Лиона, умирает от ожогов после поджога монастыря Красными Палачами: «Ищи Утера, но не верь его глазам», — шепчет она, вцепившись в глиняную кружку с мутной водой. Нимуэ сбегает с контрабандистом Артуром — он в рваном плаще пахнет дегтем и вином, смеется, когда она называет клинок *Экс… кальбур*: «Держи его короче. Меч режет, слова — нет». В порту Глендур они меняют оружие на пропуск в
**Первый абзац:** Представь: глухомань, лес такой густой, что даже днём кажется, будто сумерки прокрались сквозь ветки. И вот эта хибара — полуразвалившаяся, с скрипучими ставнями, будто сама шепчет: «Уходи…» Туда приезжает мужик, Макс, после личной трагедии. Ну, знаешь, типичный «я-хочу-побыть-один», но всё пошло не по плану. Вместо тишины — голоса из ниоткуда, тени, которые двигаются, когда ты не смотришь. А ещё эти письма… от кого-то, кто давно умер. Страшно? Ещё бы! Но интереснее другое —
Представь маленький городок, где каждый второй считает себя политическим гением, но на деле все вертится вокруг пары семей, держащих власть десятилетиями. Сюда врывается Натали — молодая советница из большого города, которая верит, что может «изменить систему». Ее босс, конгрессмен-идеалист, похож на щенка в клетке с тиграми: улыбается на камеру, а за кадром его команда в панике тушит скандалы с подкупом избирателей. «Мы же ради хорошего дела», — оправдывается он, а Натали уже не спит третью