В Берлине Лия Коэн, дочь владелицы кошерной пекарни на Oranienburger Straße, каждое утро замешивает тесто для халы, пока ее мать Ривка ворчит на иврите о невымытой посуде. В баре Kreuzberg’а Томас Вайс, сын немки-архитектора и покойного отца-еврея, разливает текилу под треск гитарного усилителя. Их столкновение происходит у лотка с хумусом на рынке Markthalle Neun: Лия поправляет выбивающиеся волосы под шёлковым платком, тыча пальцем в этикетку бутылки вина. «Кошерный сертификат где? Это же
Лирон, 28 лет, каждое утро открывал суши-бар в подвале на улице Алхази в Тель-Авиве. Рядом — прачечная «Белая стирка», откуда вечно доносился запах жжёной ткани. Ной, его соседка по лестничной клетке, забегала перед лекциями в университете Бар-Илан: брала роллы с авокадо, оставляла на столе мокрые от пота монеты. «Кондиционер опять сдох, — ворчал Лирон, вытирая рис с ножа. — Хоть бы вентилятор купили». Ной в ответ закатывала глаза: «У тебя тут тухлятину продают, а ты про вентилятор». Однажды
Помнишь лето 2014-го? Тогда всё и началось. Боевики ХАМАС схватили троих еврейских парней — обычных подростков, понимаешь? Потом их нашли убитыми… Представляешь, вся страна буквально взорвалась от шока и гнева. Казалось, воздух густеет от ненависти — дышать невозможно. А через два дня — новый удар. На окраине Иерусалима нашли обугленное тело палестинца, Мохаммада. Вот так, из огня да в полымя. Страшно подумать, как быстро все покатилось под откос: с одной стороны — спецы из Шин Бет, которые