Эвелин Хагоэль

Лирон, 28 лет, разливает эспрессо в кофейне на улице Алхариф в Тель-Авиве. За окном — велосипедисты, объезжающие мусорные баки, запах жареных баклажанов с лотка напротив. Его сестра Тамар, 25, в заляпанной акрилом футболке, спорит по телефону: «Ты опять взял мои кисти, Амир? Отвези в мастерскую до вечера». Амир, друг детства, чинит «Субар» в гараже за автовокзалом, бросает ключ на стол: «После смены заеду. Оставь хоть один рогалик». Вечером Лирон находит в ящике стола конверт с билетом в Берлин
Представь, живешь себе обычной жизнью, а потом бац — начинаешь слышать чужие мысли. Не какой-то там шепоток, а настоящий гул, как на рынке в пятницу. Вот так и наша героиня, Лиор, в один день поняла, что все вокруг нее буквально кричат внутри. Она пытается притвориться, что все окей, но как скрыть, когда сосед в лифте думает о любовнице, а учительница математики мечтает сбежать в Таиланд? Смешно, да? Но через месяц она уже готова была лезть на стену — эти голоса сводили ее с ума. А еще хуже,
Лирон, 28 лет, каждое утро открывал суши-бар в подвале на улице Алхази в Тель-Авиве. Рядом — прачечная «Белая стирка», откуда вечно доносился запах жжёной ткани. Ной, его соседка по лестничной клетке, забегала перед лекциями в университете Бар-Илан: брала роллы с авокадо, оставляла на столе мокрые от пота монеты. «Кондиционер опять сдох, — ворчал Лирон, вытирая рис с ножа. — Хоть бы вентилятор купили». Ной в ответ закатывала глаза: «У тебя тут тухлятину продают, а ты про вентилятор». Однажды
О, это кино – просто взрыв! Представь: четверка израильских парней с такими животами, что джинсы плачут, вдруг забивают на диеты и… записываются в школу сумо. Серьёзно! Сначала думал – очередной глупый юмор про толстяков, но тут всё глубже. У одного семейная драма прёт сквозь жировые складки, у другого любовные терзания – в общем, у каждого своя душевная кухня, которую они таскают на себе, как эти килограммы. Смеялся до слёз, когда они в первых сценах на коврике пыхтят, как бегемоты в