Авигайль Ковари

Давид, водитель грузовика с потрескавшимися от солнца кожаными сиденьями, каждую пятницу замечал Лиору у автобусной остановки на перекрестке Алленби и Нахлат-Беньямин. Ее пальцы сжимали конверт с военными печатями, а взгляд упирался в асфальт, где трещина напоминала контуры карты Голанских высот. *«Они до сих пор не признали его погибшим, — сказала она, протягивая фото мужчины в форме. — Если ты везешь грузы на север, спроси в Кирьят-Шмоне… Может, кто-то видел эту нашивку»*. Он взял снимок,
Лиор, бывший солдат с шрамом над левой бровью, возвращается в Хайфу после демобилизации. Его сестра Тамар, медсестра в местной клинике, оставляет на кухне холодный кофе и записки с суммами долгов: *«Электричество — 650 шекелей. Мама звонила, спрашивала про твою ногу»*. Он устраивается механиком в гараж «Шахар», где пахнет бензином и ржавыми инструментами. По вечерам Лиор находит в почтовом ящике конверты без марок — фотографии его бывшего взвода, обведенные красным маркером даты. Юваль,
В Иерусалиме, в районе Меа-Шеарим, 17-летняя Мириам Шапиро прячет под матрасом светские журналы с фотографиями девушек в коротких платьях. Её отец, раввин Йоси, целыми днями пропадает в синагоге, изучая древние тексты о красной телице — её пепел, по преданию, очищает от ритуальной нечистоты. «Ты снова не вымыла руки после рынка?» — бросает он, замечая пятно на её платке. Мириам ворчит под нос, поправляя потёртые заплатки на юбке, пока варит кофе в жестяной турке. По вечерам она тайком слушает