Роберт и Дэвид встречают на вечеринке приятную девушку Джанин, с которой у второго парня завязываются кратковременные отношения. Сев за руль автомобиля и передвигаясь по ночной дороге, мужчины случайно сбивают ту самую знакомую, не заметив движущийся велосипед. Решив не вызывать полицию и скорую, виновники аварии уезжают с места преступления. Понимая, что правоохранители могут найти виновных, они спешат избавиться от автомобиля, уничтожая улики и доказательства. Спрятав концы в воду, они
Марта, латышка с рыжими прядями в конверте на кухне рижской хрущёвки, нашла в комоде отца потёртый блокнот с координатами. «Почему Прага?» — бормотала она, заваривая растворимый кофе, пока её сосед Йонас, литовский таксист, чинил в гараже «Жигули» с проржавевшим порогом. В тот же вечер Карел, чешский журналист, получил анонимное письмо: фото трупа в заброшенном доке возле Влтавы и ключ от склада в Ужуписе. «Šis nebus labi», — прошептал он, разглядывая снимок под светом неоновой вывески паба,
В лесу под Паневежисом шестнадцатилетняя Юрате находит раненую лису с белым пятном на лапе. Таскает ее в сарай, прячет от отца-лесника, который ворчит за ужином: «Опять миски грязные, и кошка молоко слизала». Лиса выгрызает нитки из старой куртки, оставшейся от матери Юрате, — утром на полу видны следы, похожие на человеческие, но с когтями. Соседка Альда, продавщица из сельпо, замечает в разговоре: «Вчера у озера мужик с гармонью пропал — говорят, огонек в камышах видели, как фонарик». Мартин,
Мартин, эстонский климатолог, заметил аномальные колебания CO2 в данных с датчиков на острове Сааремаа. В тот же день Лина, финский инженер на ветропарке под Пори, получила рассыпчатые смс от коллеги: «Проверь резервные генераторы. Сеть падает, но не из-за нагрузки». В рижской больнице Юрате, литовский эпидемиолог, зафиксировала третий случай отека легких у рыбака с побережья — мужчина хрипел: «Вода в заливе... как масло, даже чайки дохнут». Каспарс, латвийский блогер, нашел в подъезде своего
Представляешь, 1917 год, Курземе — глушь, где война будто притихла, но не отпустила. Сюда, в захолустный санаторий для контуженных, судьба закидывает Ульриха — немецкого врача, уставшего от крови и взрывов. Думал, будет тихо лечить сломанные души? Как бы не так! Это место... оно словно живое. Воздух густой от тишины, пациенты — будто призраки в пижамах, а в коридорах витает что-то жутковатое, почти мистическое. Ты чувствуешь, как его рациональность трещит по швам — он же всё пытается навести