Фильм «(Не) друзья» - это польская экранизация итальянского блокбастера, аккуратно адаптированная к польской реальности. Однажды вечером группа друзей собирается в чьей-то квартире. Несмотря на свои семьи и рабочие обязанности, они все еще находят время провести его вместе за бокалом вина, чтобы на некоторое время избежать повседневных проблем. Встреча давних друзей не представляет собой ничего особенного, поэтому вечер не обещает изобиловать сенсационными событиями. Только идея хозяйки о
Базируясь на повести Анджея Мулярчика "Post Mortem. Катынская повесть", фильм рассматривает одну из самых трагических глав в истории Польши. Сюжетная линия фильма протягивается с 17 сентября 1939 года до осени 1945 года, охватывая период второй мировой войны и непосредственно после нее. Фильм ведет зрителя через четыре параллельных истории, каждая из которых отражает судьбу польского офицера и его близких. Это не просто военный фильм; это фильм о людях, которые столкнулись с ужасами
Эта уникальная история погружает нас в мир двух очень разных людей, которые случайно пересекаются на пути друг друга. С одной стороны, мы видим отшельника, человека, который давно отказался от общественной жизни и выбрал уединение. С другой стороны, мы знакомимся с женщиной, которая недавно прибыла в его район, ища своего рода убежище. Неожиданная связь между этими двумя людьми привносит краски в их серые будни, превращая простые моменты в особенные встречи. Они начинают вместе исследовать
Когда тело девочки находят на пляже в польском Трехградье, эта трагедия потрясает весь регион. Местные жители погружаются в состояние шока и скорби, а слухи и предположения начинают распространяться по городу с молниеносной скоростью. Прокурор, назначенный расследовать это дело, сразу понимает, что здесь скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Мать жертвы, убитая горем, осознает, что не может сидеть сложа руки. Она решает, что должна выяснить правду о том, что случилось с её
Пытаясь убежать от невыносимого горя после утраты самых близких ему людей, мужчина находит утешение в безопасной стране воспоминаний. С каждым годом этот вымышленный город становится всё более реальным и обширным. Литературные герои и анимационные кумиры его детства начинают населять этот мир, приходя туда безо всякого приглашения. Они становятся его постоянными спутниками, принося ему утешение и радость в моменты одиночества. Однако со временем мужчина замечает, что его любимые персонажи тоже
В 2015 году в Польше, где всё ещё сохраняются традиции, две молодые полицейские, Зуза и Ядзька, вступают в службу, полную вызовов и опасностей. Они сталкиваются с реалиями коррумпированной системы и коварными противниками, такими как Изабела Зых, чьи связи в «топливной мафии» тянутся за пределы видимого. Под наставничеством опытных коллег Геббельса и Майами, девушки учатся лавировать в этом сложном мире. Личная жизнь также не остаётся в стороне: Ядзька пытается спасти брак с мужем, связанным с
Агнешка из Варшавы прячет телефон под подушкой, когда мать заходит в комнату с тарелкой картофельных оладьев. В школе учительница замечает синяки под глазами Томаса из Амстердама, но он отшучивается: «Велосипед не справился с поворотом». По вечерам они говорят через мессенджер — Агнешка рисует в тетради спирали, пока Томас чинит старый магнитофон. «Ты им так и не сказала?» — голос в наушниках дрожит. Она откусывает кусок булки с маком из углового магазина: «Папа опять кричал на маму из-за
Кася, рыжая с веснушками, застряла с Томашем в лифте на улице Мокотувской — он держал пакет с запотевшими бутылками пива. «Ты всегда так знакомишься?» — спросила она, поправляя порванный рукав кофты. Он, инженер с недостроенного моста у Вислы, через три дня притащил ей в офис на Краковском Предместье коробку пончиков. «Для рекламщиков сахар — топливо», — пробормотал, пряча руки в карманы кожаной куртки. Вечера они коротали в его квартире с облупившимися обоями: она рисовала скетчи для зубной
В дождь на варшавском вокзале Кася роется в рюкзаке, достаёт смятый конверт с немецкими марками. Рядом Лукаш, в кожаном пальто, щёлкает зажигалкой: «Поезд в Гдыню через час. Если груз не пройдёт таможню — свяжись с Эмилем из Гданьска». В порту Гдыни контейнеры с рыбой пахнут гнилью; внутри — ящики с микросхемами из Турции. В Стамбуле Айше, поправляя платок, торгуется с курдом Надиром: «Две тысячи евро за партию, или твой брат узнает про контракт с греками». Ночью в пражском хостеле Ольга, с
Якуб, парень из Варшавы, находит в старом шкафу отца потрёпанный дневник с пометками на польском и итальянском. Отец, археолог, пропавший в 90-х, писал о «ключе под Сан-Грегорио» в Неаполе. Якуб летит в Италию, где в лавке антиквариата на Виа-дей-Трибунали сталкивается с Лючией — девушкой в выцветшем свитере, которая ворчит на сломанный замок витрины. «Ты тоже ищешь *ту* карту?» — спрашивает она, доставая из-под прилавка копию страницы из того же дневника. Ночью они пробираются в катакомбы под
Миколай тащит коробку с фаянсовой посудой через порог дома в Мазурах, задевая плечом отслоившиеся обои с блеклыми розами. Алиция, вытирая пот со лба, находит в чулане клетку с мертвой канарейкой — перья слиплись, на дне валяется пуговица вермахта. «Выбросишь?» — бросает она, но муж ставит клетку на подоконник: «Пусть напоминает, что теперь тут наша жизнь». Вечером, распаковывая одежду, Алиция вздрагивает от скрипа половиц — звук будто повторяет ритм забытой немецкой колыбельной. Пан Марек,
В старом доме на окраине Познани Ядвига Ковальски, закручивая банки с солеными огурцами, уговаривает дочь Касю встретиться с сыном мельника из соседнего села. «Ты понимаешь, у них даже своя водяная мельница, а ты всё в этом Варшавском университете копаешься», — бросает она, вытирая руки в клетчатый фартук. Кася, листая конспекты по биологии, прячет под кровать кроссовки, запачканные глиной с археологических раскопок. Тем временем Станислав, отец семейства, тайком ремонтирует проржавевший
В старом квартале Кракова, рядом с рыночной площадью, 23-летняя Агата, студентка-химик, случайно пролила реактив на ржавую табличку с надписью *«MAGNEZJA»* в антикварной лавке. Хозяин лавки, пожилой Влодзимеж с шрамом на левой щеке, зашипел: «Ты что, слепая? Это же 1610 год, из мастерской алхимика Твардовского!». На следующий день Агата обнаружила, что ее руки начали оставлять серебристые следы на бумаге. Ее сосед по общежитию, Марек, фанат урбан-экспедиций, заметил это в кафе «Za Żelazną
Представляешь, 1968-й. Майор Рышард Куклинский, этот тихий стратег в польском мундире, корпит над планами учений для Варшавского договора. А в голове — холодный расчёт: он-то знает, что Советы не просто так играют в солдатиков. Если рванёт, их танки пойдут на Западную Европу, а НАТО, без обычных сил, ответит ядерным ударом… И где, думаешь? Прямо через Польшу, его дом. Жутковато, правда? А потом — бац! — философ Сивец самосожжением протестует против вторжения в Прагу. 1970-й, Гданьск: рабочие
1995-й. Босния горит, а девятилетний Владо Петрич застрял между войной и невозможным выбором: бросить Шмайю, своего единственного друга, который еле дышит, или махнуть с этим Шарки — типом в потрёпанной куртке, который клянётся, что устроит ему «норвежскую сказку». Эскимосы, снега, безопасность… Звучало как бред, но Владо тогда верил. Ну а кто не поверит в девять лет, когда вокруг рвутся снаряды? Детская надежда победила — он пошёл. Но чем ближе к границе, тем сильнее грызла мысль: а Шарки-то