В центре нашего рассказа — переживания Японии, которая всего лишь год назад стала свидетелем беспощадной схватки между Годзиллой и ее механическим двойником. Но времена спокойствия прошли, и новая угроза уже наполняет воздух ожиданием. С этим новым предупреждением приходит требование: все, что Япония сохранила от первого нашествия Годзиллы, должно быть возвращено обратно в океан. Это включает в себя все — от костей до органических тканей, от самых мельчайших частиц до молекул ДНК. Только так,
Миюки, 22 года, каждое утро в 4:30 включала печи в крошечной пекарне *Hinata* на окраине Осаки. Её руки, в муке до локтей, вымешивали тесто для анпан, пока старый радиоприёмник трещал о предстоящем тайфуне. Клиент-пенсионер Танака, заказывавший два раза в неделю медовый каштановый хлеб, ворчал: «Снова пересолила, девчонка. Твой дед такого не позволял». В подсобке Хирото, помощник, разбивал яйца в пластиковый таз, шутя про Миюкины «слепые эксперименты» с васаби в круассанах. Кризис грянул, когда
Юки, двадцатитрехлетняя официантка из токийского кафе «Lumiere», разгружая утром коробки с чайными пакетиками, нашла в старом ящике для посуды конверт с парижским штемпелем. Внутри — набросок женщины в платье, похожей на неё, и строчки по-французски: *«Твои глаза как трещины во времени — туда проваливаюсь каждую ночь»*. Ответила не думая, приложив крошки от утреннего круассана. Через неделю Лев, худой художник с запачканными в ультрамарине пальцами, сидел в мастерской на Монмартре и читал её