История начинается с красивого, почти болезненного воспоминания о матери и ощущении воды под рукой, напоминающего знаменитый стиль Ридли Скотта в открывающих сценах фильма "Гладиатор". Это история о юном Кунджали, которого играет Пранав. Его мир разрушается, когда из-за политической интриги, спровоцированной португальцами, он теряет свою семью. Это горечь потери и несправедливость, которую он видит вокруг, приводят его к тому, что он решает нанести ответный удар. Он преобразовывается
В Мумбаи 18-летний Арджун Пател подрабатывает курьером на стареньком скутере, объезжая пробки возле рынка Кроуфорд. Его сестра Мира, студентка-медик, вечно ворчит, что он забывает купить молоко для их матери, у которой диабет. Однажды Арджун замечает, что в старом здании текстильной фабрики, где он вырос, начали пропадать бездомные собаки. В разговоре с уличным художником Кабиром («Эй, брат, видел рыжего пса? Он же всегда у чайной Риту сидел!») выясняет: исчезновения начались после появления
В деревне Джалпур, затерянной между песчаными дюнами Раджастана, Арджун Патель, бывший солдат, чинит сломанные насосы для воды, засыпая под вой шакалов. Его сестра, Мира, работает в местной школе, где дети пишут на грифельных досках мелом, смешанным с песком. Однажды у колодца Арджун натыкается на окровавленный платок с вышитыми инициалами «Р.К.» и обрывок карты с отметкой возле заброшенной гостиницы «Шераван». «Ты опять полез не в свое дело?» — бросает Мира, перебирая рис на кухне, пока
Адитья, бывший криминальный журналист из Джамшедпура, возвращается в родной город после звонка сестры, Шивы. В полуразрушенном доме их детства он находит записи отца-антрополога: фотографии ритуалов племени сантал, вырезки о пропавших детях и странный символ — переплетенные змею и лотос. В местной забегаловке «Матри Чай» официантка Мира, дочь шамана, бросает ему: «Твой отец копал не там. Искал четвёртую — ту, что за гранью людей, духов и богов». На рынке возле лавки со специями Адитья
Рудир, бывший священник с татуировкой Ом на запястье, копошится в бумагах на столе, заваленном пустыми стаканами от *чика* — сладкого чая с кардамоном. Его напарник Грег, в мятом пиджаке, щелкает семечки, разглядывая фото убитой Амруты — женщины в синем сари, найденной у подножия храма Бирла Мандир. «Кольцо с рубином пропало, — бормочет Рудир, — но вор оставил серебряный колокольчик у двери». Они едут в квартал Чарминар, где соседка, старуха с хной в седых волосах, вспоминает: «Амрута кричала
Радж, 23 года, разгружает ящики с чайными листьями в узкой лавке на окраине Мумбаи. Его младшая сестра Мира каждое утро жарит *пакора* на раскалённой сковороде, пока их мать, Шанти, перебирает рис, отгоняя мух потрёпанным веером. Вечером 12 октября, возвращаясь с рынка, Радж замечает у дверей дома кровавые следы, ведущие к старому колодцу. «Кто это сделал?» — шепчет он, разглядывая царапины на косяке. Ночью Мира будит его криком: из угла её комнаты доносится хриплый смех, а на стене проступает
В Кочи, среди шума рыбного рынка и лодок с выцветшими сетями, появляется Стивен Неджатипулли — седовласый бывший партийный лидер. Его возвращение в город совпадает с убийством местного дельца, чей труп находят у старого монумента моряка. Аруви, дочь погибшего, роется в его потёртой записной книжке: «*Кто такие «Три стрелы»?*» — спрашивает она у слепого продавца чая, но тот бормочет что-то о приливах. Тем временем Прабас, лысеющий помощник Стивена, раздаёт пачки денег водителям авторикш у
В Мумбаи Адитья Шарма, владелец строительной компании, прячет контракты с поддельными печатями в сейфе за портретом умершей матери. Его жена Прия находит в прачечной окровавленную рубашку с инициалами «Р.К.» — следы прошлой ночи, когда Адитья избил конкурента Раджеша Капура в полуразрушенном складе у рынка Кроуфорд. Инспектор Арджун Патил, с утра пьющий чай с кардамоном в хрущевке на окраине, получает анонимный звонок: «Он заказал грузовик с цементом. Внутри не цемент». В офисе Адитьи
Знаешь, есть такие фильмы, после которых словно вязнешь в густом тумане — и пытаешься понять, где тут правда, а где просто игра воображения. Вот эта картина из 2016-го... Боже, как же она меня выбила из колеи! Помню, сначала думал: «Ну, опять социальная драма с намеками», ан нет. С каждой минутой напряжение нарастало, будто кто-то невидимый давит на грудную клетку. Особенно эти сцены в лесу — мрачные, сырые, будто сам пробираешься сквозь чащу, и за каждым деревом таится что-то необъяснимо