На исходе военных действий, мир потерял отца юного Эли. Сведения о нем для мальчика ограничивались лишь тем, что он был доктором. Пытаясь восполнить пробелы, Эли рисует в своем воображении яркие картины, в которых его отец – герой эпического масштаба: исполняющий смелые побеги на ходу поездов, организующий тия для преследуемых в подвалах больниц и противостоящий врагам без оружия в руках. Такие рассказы, однако, вызывают сомнения у его ровесников, кто обвиняет Эли в преувеличении. С возрастом,
В будапештском районе Терезварош Андраш Фекете, двадцатитрехлетний каменщик, тайком проносит под пальто украденные доски через патруль AVH. Его сестра Эржебет в это время стоит в очереди у пекарнии на улице Кишдиога, сжимая в руке порванные купоны. «Сказали — мука кончилась к полудню», — бормочет женщина перед ней, разворачивая пустую газету. Эржебет замечает, как соседка Маргит, в платке с выцветшими розами, шепчется с солдатом у углового дома: «Две пачки «Коссута» за банку свиного жира —
Эржебет, дочь часовщика, чинила сломанный граммофон в мастерской на улице Ваци. В углу валялись старые пружины, пахло машинным маслом и пылью. Ласло, парень с обожжёнными пальцами от паяльника, зашёл с коробкой радиодеталей: «Опять Кадар принёс хлам с завода?» — спросил он, указывая на разобранный мотор. Эржебет вытерла руки об фартук, достала из кармана конфету «Тюрбо» — последнюю из пачки, купленной у старухи возле моста Маргит. «Не хлам, — ответила она, — тут шестерёнка от немецкого танка.