Куо и Хуанг Йинг встречаются с предводителем клана Железной Ладони, Кау, который наносит смертельное ранение Хуанг Йинг. Единственная надежда – император Туан, мастер исцеляющего кунгфу. Но Туан давно ушел в монахи, а дорогу к нему охраняют четверо преданных учеников, готовых на все, чтобы не допустить нарушителей к своему учителю.
Марко, с обветренными щеками и потрепанным дневником за поясом, спорит с отцом Никколо на пристани в Константинополе. "Почему мы везем эти гребни из слоновой кости, а не пряности?" — тычет он пальцем в тюки. Никколо, поправляя кожаный ремень с монетами, хрипит: "В Самарканде за них дадут вдвое больше. Торгуйся с арабами — и хватит ныть". Караван идет через пустыню: верблюды ступают по горячему песку, погонщики в засаленных тюрбанах делят финики. Ночью у костра дядя Маффео,
Ли Вэй, старший сержант с шрамом над левой бровью, каждое утро чистил затвор винтовки на краю койки в казарме Цзилуна. Рядом Чэнь Цзюнь, новобранец из деревни под Тайбэем, пытался заштопать рваный подол формы, ворча: «Опять эти крысы — весь мешок с рисом прогрызли». На столе валялись карты с пометками красным карандашом — точки у маяка на мысе Сан-Диего и рыбацкие доки в Цзяи. В пятницу, после учений, Ли Вэй разливал самодельный *гаолян* в жестяные кружки, бросая через плечо: «Завтра в пять
Ли Мин, худощавый парень с вечно запачканной в земле курткой, копался в огороде, когда услышал крики со стороны бамбукового моста. Староста деревни, Ван Шу, махал руками, указывая на дым от подожжённых амбаров: «Опять банда Лю Фэна! Говорил — отдадим половину урожая, а они всё зерно забрали!» В кармане у Ли Мина лежал самодельный лук из ветки тутового дерева — подарок умершего отца. По ночам он целился в крыс, шныряющих между глиняных кувшинов в сарае, но сейчас дрожал, представляя, как чёрная
Ли Вэй, его лук всегда висел над очагом в хижине у подножия гор Линьцзянь, заметил следы сапог у высохшего колодца. "Три дня назад здесь были солдаты", — пробормотал он, разминая обветренные пальцы. В деревне Шуйань Чжан Мин, бывший кузнец, чистил клинок тряпкой, смоченной в рисовом уксусе: "Ты думаешь, стрелы решат всё? Лю Фэй уже взял перевал". Утром на рынке, где пахло жареной лапшой и гнилыми фруктами, старуха-гадалка сунула Ли Вэю записку с координатами — 34.8932,
Лун Вэй вернулся в деревню Циньша после десяти лет учебы у старого мастера Лу. На рынке он увидел, как трое мужчин в синих халатах с вышитыми журавлями выбивали дань с торговца рисом. Его сестра Сяолинь, которую он нашел в полуразрушенной хижине у реки, рассказала, что клан Черного Ворона вырезал их семью весной, когда река вышла из берегов. «Они забрали отцовский лук с костяной рукоятью, — прошептала она, обмакивая сухарь в холодный чай, — главарь Чжоу Мэн хвастается им на пирах». За три дня