Слишком часто героям современности приходится спасать мир, не имея при этом такого бесподобного козыря в рукаве, как сверхспособности или бессмертие. И зрелищный фильм «Крепкий орешек: Хороший день, чтобы умереть» имеет в основе своего сюжета именно такую историю о мировой угрозе и бесстрашном борце за справедливость. У Джон МакКлейна не сложились хорошие и теплые отношения с его сыном Джеком. Тот работал тайным агентом ЦРУ и часто разъезжал по всему миру, лишь бы не ссорится в очередной раз с
Катержина, студентка из пражского техникума, нашла в старом чемодане отца карту с пометками вдоль Дуная. Ее младший брат Мирослав исчез месяц назад после поездки в Комарно — она уговорила соседа Мартина, механика с обветренными руками, помочь. В порту они столкнулись с капитаном Любомиром, который, попыхивая трубкой, пробурчал: «Зря лезете, дети. Тут не только рыба в воде гниет». В рюкзаке Катержины затерялся конверт с выцветшими фото: Мирослав в кепке стоит у баржи с номером «HL-227», на
Мирек, в засаленной куртке с логотипом пражского завода, разгружал ящики в подсобке, когда в кармане завибрировал старый Nokia. СМС от бабушки: *"Приезжай до пятницы. Нашла коробку Ярослава под лестницей"*. Пальцы запахли машинным маслом, когда он перезванивал — гудки. В баре "U Zeleného stromu" Элишка, с рыжими прядями, выбивающимися из повязки официантки, ставила перед ним Pilsner Urquell: "Опять твоя бабуля гонит тебя в горы? Спроси, где тот её сарай с вином — вдруг
Йозеф Барта, владелец подпольного клуба в районе Петржалка, каждую ночь пересчитывал выручку в подсобке, пахнущей сыростью и старыми сигаретами. Его сестра Катарина, бывшая медсестра, мыла стаканы за стойкой, бросая фразы вроде: «Опять Свобода звонил. Говорит, если до пятницы не отдашь долг, придет с ребятами». Йозеф молча прятал пачку евро в дырявый сейф за холодильником. На улице, у разбитого фонаря, его друг детства Лубо Главай торговал контрабандными сигаретами, попутно сливая инфу
Андрей Гордеев, в армейской куртке с потёртыми локтями, приезжает в Приволжск на раздолбанной «Ладе». В кармане – смятая фотография младшего брата Кирилла, исчезнувшего после смены на металлургическом заводе. В кафе «Рассвет» официантка Маша, жуя жвачку, бросает: «Твой брат вляпался в дела Климова. Спроси у Ольги с третьего участка». Ольга, медсестра с татуировкой совы на запястье, втихаря передаёт Андрею ключи от гаража Кирилла: «Он копал про откаты на стройке гипермаркета. Теперь мэр с
Мартин, мясник с рынка в Братиславе, каждое утро рубил свиные окорока в лавке с витриной из потертого стекла. Его друг детства Петер, участковый в поношенной форме, заходил купить колбасных обрезков и ворчал: «Опять эти бродяги у метро стреляют в голубей. Нашли где пастись». Однажды в фарше для копченой вырезки Мартин нашел прядь русых волос, перевязанных черной лентой — как у девушки с плаката «Пропала Катарина Млинкович», которую он видел у трамвайной остановки. Владо, хозяин лавки, вырвал
Мартин, аналитик из пражского отдела киберпреступлений, находит в архиве запылённую папку с пометкой «КРОНИК-12». Внутри — распечатки чатов 2004 года, где упоминается взрыв на химическом заводе под Брно. «Ты видел это?» — он тычет пальцем в экран, обращаясь к коллеге Кате. Та молча достаёт сигарету, разминает фильтр: «Дед сказал, все копии уничтожили после проверки. Откуда это здесь?» Вечером Мартин замечает серый «Шкоду» с затемнёнными стёклами у своего дома в Виноградах; из машины доносится
Марк, рыжий парень с шрамом на левой руке, разгружал ящики на складе в пражском районе Жижков. В кармане — смятая записка от сестры: *"Старый еврейский квартал, 21:00, спросишь у Людвига про медальон"*. Вечером у пекарни "У Златы" он столкнулся с Эвой в зелёном плаще, которая перебирала ключи от заброшенной синагоги в Нитрие. "Ты тоже из тех, кто верит в бронзового льва под мостом?" — спросила она, доставая фонарик. Полицейский патруль за углом прервал разговор —
Значит, жили эти два сорвиголовы, Матё да Томаш, в каких-то бетонных коробках на окраине Братиславы. Ну ты понял — панельки, гопота вокруг, скука смертная. А они? Да огонь! Тусуются по подворотням, косят бабло левыми схемами, вечно на нервяке — то мусора прижмут, то местные паханы косят под ними глаз. После дел — забивают косяк, глушат дешёвый пойло, ржут как коньки над всей этой жизнью. Чувак, это ж полный адреналин, но долго так — крыша поедет, правда? И тут бац — Матё вляпывается как школяр.
Знаешь, я недавно посмотрел один фильм – до сих пор мурашки по коже. Там про обычную чешскую деревушку, такую тихую, с домиками вроде тех, что на открытках рисуют. А потом пришла война... Как же страшно, когда в один миг рушится вся жизнь. Эти люди – бабушки, дети, парни с гармошками на лавочках – они же просто жили, даже не представляя, какая жуть их ждёт. Немцы там... Боже, даже говорить тяжело. Уничтожили всё подчистую – дома, церковь, даже названия не оставили. Смотрю и думаю: как вообще в