Радомир Василевский

Во дворе с облупившимися пятиэтажками Слава, худой мальчишка в клетчатой рубашке, спорит с Мишкой у ржавого гаража. "Славик, ты ж как воробей, чирик – и в кусты!" – хрипит Мишка, тыча пальцем в крышу, где валяется связка старых покрышек. Лена, соседка с третьего этажа, в матерчатых сандалиях и с книжкой под мышкой, дергает Славу за рукав: "Не лезь, упадёшь же!" Но он уже карабкается по водосточной трубе, скользя подошвами по отслоившейся краске. Наверху ветер треплет волосы,
Анна Семёновна, учительница младших классов, каждое утро подшивает подкладку пальто нитками в тон, пока варит гречневую кашу на керосинке. В деревне Глухово за Уралом все знают — её муж Николай уехал на северные стройки год назад, обещал прислать денег на новую крышу. В третьем письме он писал: «К весне вернусь, купим корову», но уже октябрь, а из Тюмени приходят только открытки от дальнобойщика Степана, соседа по бараку. Анна прячет их в жестяную шкатулку из-под монпансье, когда заходит Марфа
Таня, рыжая девочка в выцветших джинсах, каждый день после школы таскала во двор ржавые ворота из старых труб. "Кидай сильнее, Петька, не жалей!" — кричала она соседу, ловя мяч в вязаные перчатки без пальцев. Ребята из пятого подъезда — Витька-худышка, Женька с вечным компрессом на колене — спорили, кому стоять в защите. Бабка Агриппина Степановна с третьего этажа тыкала в окно веником: "Опять мою герань футболите!" Таня прятала мяч под свитер, делая вид, что разгребает снег