Евгений Гинзбург

Пятеро школьников — Глеб, Саня, Валька, Майка, Ленка — сбегают с дач под Рязанью, сплавляясь по Оке на самодельном плоту. Доски для плота стащили со стройки, скрепили ржавыми гвоздями и обмотали проволокой. Саня, в засаленной кепке, тащит из дома старый брезент: «Еще дождь хлестнет — не промокнем как крысы». Майка, в клетчатой рубахе, засовывает в рюкзак банку тушенки и гитару с оторванной струной. Глеб, щурясь на реку, бросает: «До Астрахани доплывем — там хоть в море ныряй». Ленка, пряча под
Группа из трёх человек — капитан Гатлинг с татуировкой якоря на запястье, журналистка Сильвия в помятом жакете и беглый каторжник Реджинальд — оказывается на плоту после кораблекрушения. Их подбирает ржавый пароход «Чёрная чайка», где экипаж в рваных бушлатах молча указывает на старинную карту с отметкой в океане. Сильвия, поправляя очки, шепчет Гатлингу: «Ты же не бросишь нас здесь?» — но капитан лишь хмурится, наблюдая, как матросы сгружают ящики с тусклыми медными заклёпками. Остров
Элизабет Руссе, плотная блондинка в потёртом платье, сидит в углу дилижанса, зажав между коленями корзину с копчёной колбасой и бутылкой сидра. Рядом ёжатся от холода граф де Бревиль в выцветшем сюртуке, фабрикант Карре-Ламадон, жематящаяся жена негоцианта Луиза Корнюде и две монахини в чёрных чепцах. «Простите, мадемуазель… у вас еды не найдётся?» — бормочит граф, разминая замёрзшие пальцы. Элизабет молча отламывает кусок хлеба, протягивает через узкий проход. Корнюде фыркает, отворачиваясь к
Катя, рыжая старшеклассница с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками, каждый день после уроков торопилась к киоску возле станции метро «Киевская», где продавали жвачку *Turbo*. Там её ждал Макс — высокий парень в кожаной куртке, который рисовал граффити на гаражах за школой №127. Однажды, прячась от дождя под козырьком магазина «Продукты», Катя услышала, как Макс хвастался приятелю: «Держу пари, через месяц она сама признается. Просто ради эксперимента». В кармане у неё застревал скомканный
Знаешь, иногда так хочется верить, что где-то ещё живут вот эти все светлые штуки — сказки, розовые мечты, бескорыстная любовь. Но когда смотришь вокруг… Эх. Представь: наш мир — как разбитая ваза, осколки-микрокосмы, где в каждом своя атмосфера. Тут — болото с жабами-бюрократами, там — мышиная нора с вечными подсчётами зернышек и охранниками-кротами. И все эти крохотные царства живут по своим замшелым правилам, будто забыли, что когда-то были частью чего-то целого. Мне в этой истории больше
Знаешь, иногда попадаются такие фильмы, от которых потом неделю не можешь отвлечься. Вот как эта история про парня, который будто с другой планеты — такой наивный, будто вчера родился, а мир вокруг него... Ну, ты понял. Сначала кажется: да ладно, неужели бывают такие простодушные? А потом ловишь себя на том, что уже переживаешь за него, как за младшего брата. Помню сцену, где он впервые видит большой город. Камера так близко к его лицу — аж мурашки! Глаза расширяются, рот приоткрыт... Будто