Эрвин Будионо

Рики, молодой носорог с шершавой кожей, сидел под раскидистым баньяном в джунглях Суматры, перебирая старый компас с треснутым стеклом. Его подруга, девушка-орнитолог Тия, в зеленой куртке с карманами, полными записных книжек, толкнула его локтем: «Если амулет с перьями *Гаруды* спрятан в храме Гоа Лавах, то до заката нам нужно пройти через рисовые поля — охотники из «Чёрного Клюва» уже рыщут у реки». Они двинулись через деревню Убуд, где продавцы *сате* кричали на смеси яванского и
Рики, 34 года, в рваной кепке и потёртых джинсах, каждое утро проверял капканы возле деревни Сукамаде. Его сестра Тиа, продавщица в лавке со специями, кричала ему вслед: «Опять лезешь в эти дебри? Мать же просила забор починить!» Он отмахивался, закуривая кретек, и шагал к реке Бегаванг, где неделю назад нашли следы браконьеров — глубокие колеи от джипа и окурки с золотым логотипом. В кармане у него лежала потрёпанная фотография детёныша носорога, которого он спас три года назад — теперь на шее