Хьёртур, 34 года, грузит треску в рефрижератор на доках Рейкьявика. Каждый день — одинаковый запах соли и мазута, пальцы, слипшиеся от рыбьей чешуи. По вечерам в съёмной квартире над автомастерской он рисует в блокноте спирали, похожие на радарные сканы. "Опять про китов снилось?" — спрашивает сосед-механик, указывая на пятно кофе на рисунке. В старом ящике с инструментами отца Хьёртур находит водонепроницаемый дневник 1987 года — схемы самодельного батискафа с пометкой
Эйнар, метеоролог с обветренными щеками, каждое утро проверял датчики на станции у подножия Эйяфьядлайёкюдль. Его пальцы замерзли на клавиатуре, когда экран показал скачок содержания серы в воздухе — 17.8 ppm. "Хельга, тут что-то не так", — бросил он в трубку, поправляя очки с синей изолентой на дужке. Сестра, управлявшая рыбацким катером из Гриндавика, рассмеялась: "Опять твои призраки в данных? Вчера Бьярни сеть порвал о подводный камень — вот настоящая катастрофа". Через
Эйнар, рыжий парень с обветренными руками, чинит сети в сарае за домом отца. Рядом валяется потрепанный блокнот с записями о приливах и зачеркнутым словом *"Hafgufa"*. В порту Хусавика Магда, польский биолог в потрепанной желтой куртке, расспрашивает старую Сэру про исчезновение рыбаков: *«Ваш отец тоже брал пробы у Гримсей, да?»* — голос дрожит от холода. Они встречаются в баре *"Kaldi"*: Эйнар ворчит на акцент Магды, но замечает на её карте те же координаты, что в
Жизнь Линды летит в тартарары в один миг — её хватают за нападение на родного отца. А папаша-то, между прочим, не какой-нибудь офисный планктон: большая шишка в бизнесе да политике. Вот только теперь он не шипит приказами, а лежит в коме, обвешанный трубками. А Линду... Ну, вы поняли — вместо дизайнерских платьев теперь роба, вместо пентхауса — камера с соседками, у которых взгляд острее ножа. Представь: вчера ты выбирала, какое колье надеть на благотворительный бал, а сегодня учишься не
Знаешь, иногда самые обычные места скрывают целые вселенные. Вот, например, ночная заправка в Рейкьявике — казалось бы, скукотища: пикаешь чек, лениво перекидываешься словами с полупьяными посетителями... Но нет! Трое парней — Георг, Оулавюр и Даниэль — превращают эту рутину в что-то... особенное. То ли из-за бесконечных полярных ночей, то ли от того, что кофе уже пятый за смену, но их будни — это как смесь абсурда, усталости и тихого братства. Представь: холодный ветер бьёт в стёкла, неон
Знаешь, иногда жизнь подкидывает такие повороты, что хоть стой, хоть падай. Вот эти трое — Георг, Оулавюр и Даниэль — вообще не планировали становиться соседями по камере. Представь: вчера ты спокойно живешь, а сегодня — бац! — решётки скрипят, надзиратели орут, а сокамерники смотрят как на свежее мясо. Честно, когда слышишь их истории, аж мурашки. Оулавюр, тот вообще тихий был, книжки любил — и вдруг тут, в этом бетонном аду. Георг вечно ёрзает, глаза бегают — видно, мозги кипят: "Как