Милинд Рау

Адити Шарма, инспектор из перегруженного отдела в Мумбаи, находит на стене в переулке возле рынка Кроуфорд странный символ — три переплетённых треугольника, выведенных сажей. Рядом валяется разбитый глиняный горшок с остатками куркумы. Её напарник, Викрам Малхотра, в мятой рубашке, жуя *паан*, усмехается: «Опять эти бабушкины ритуалы. Кто-то голодного духа напугать решил». Но через два дня в том же районе находят тело ювелира — глаза выжжены, а на груди вырезан аналогичный знак. Адити замечает,
Радж Малик, худой фермер с потрескавшимися пятками, три дня рыл колодец за хижиной из красной глины. Вода попалась солончаковая, пахла ржавчиной. «Бабушка говорила — копать на запад от мангового дерева», — бормотал он, вытирая пот тюрбаном, пока жена Сароджа размазывала лепешки чапати по жестяной тарелке. В соседней деревне, у реки Паллар, трактор подрядчика Виджая Сингха снес алтарь богини Аннапурны — об этом шептались у лавки с жареным чаем, передавая друг другу смятый листок: договор аренды
Амиша, в потёртых джинсах и с коробкой книг в руках, въезжает в двухэтажный дом на окраине Мумбаи. Стены облуплены, в углах гостиной — следы плесени. Через забор, заросший бугенвиллией, она замечает Арджуна — соседа в замасленной футболке, чинящего деревянные ставни. "Кран на кухне подтекает, — кричит она, переступая через ящик с посудой, — не подскажете, где найти сантехника?" Он бросает отвёртку: "Здесь всё сами чиним. Принеси ключ на 12, покажу". Вечерами Амиша слышит,