Эрик Брукс врывается в токийский док в чёрном плаще, пахнущем гарью и старыми деньгами. На запястье — треснувший компас, оставшийся от матери. Его цель — Дейкен, вампир-олигарх, скупающий банки через подставных людей в Гиндзе. В переулке за суши-баром женщина в промасленном лабораторном халате хрипит: «Они забрали отца... Его формулы — ключ к *обращению*». Её зовут Мако Танака. В кармане у неё флешка с температурой -10°C — перегрев уничтожит данные. В подземке Синдзюку Эрик дробит череп
Гинтоки, ковыряясь в ухе бамбуковой палочкой, спотыкается о треснувший канализационный люк на переулке за баром «Отая». Рядом Кагура, жующая данго с майонезом, тычет пальцем в дымящийся кратер посреди рынка: «Там внизу пахнет тухлым тофу и ржавым железом». Синпати, поправляя очки, замечает обрывки проводов с синим изолятором — такие же он видел у роботов-наёмников неделю назад. Внезапно земля содрогается, и из-под лавки с жареными осьминогами вырывается механический паук размером с рикшу,
Юта, 15 лет, каждое утро до рассвета таскает ведра с водой к рисовым полям на склоне холма. Его деревня Мидзухо затерялась между гор, а единственная дорога в город размывается дождями каждую весну. В старом амбаре, где он чинит сети с отцом, пахнет плесенью и рыбьим клеем. «Слушай землю, — хрипит дед, указывая на трещину в каменном идоле у реки. — Камни плачут, когда Кицунэ-химэ злится». Юта смеется, но вечером, пряча от матери ссадины на коленях, замечает за оградой тень с огненными хвостами —
Знаешь, история Тони Старка — это как смесь гениальности, иронии и вечного «ну вот опять». Представь: парень, который клепал оружие для армии, вдруг сам попадает под раздачу от собственной же железяки. Ирония? Ещё какая! Сидит в плену у каких-то террористов, смотрит на эти обломки своих ракет и думает: «Ну конечно, как же иначе? Ладно, хоть паяльник дайте — сейчас что-нибудь придумаю». И ведь придумал — сварганил из металлолома тот самый легендарный костюм. Вырвался, конечно, но осадочек-то