Томаш Машин

Знаешь, иногда натыкаешься на мысли, которые будто выдернуты из твоей собственной головы. Вот как с той работой, где автор разбирает, почему мы так цепляемся за старые привычки, даже когда они нас явно губят. Серьёзно, это же про всех нас! Как будто внутри сидит упрямый трёхлетка, который орет: «Нет, не буду пробовать брокколи!» — даже если это давно уже не брокколи, а что-то вроде токсичных отношений или работы, убивающей душу. Интересно, правда? Мы же умные существа, теоретически. Но на
Представляешь, 1947-й — время, когда воздух пропитан духом бунта, а каждый день будто обещает вечность. Ваньке Хайнцу только стукнуло девятнадцать, а он уже щеголяет в пестрых пиджаках, острит так, что народ покатывается, и дерзит направо-налево. Сбежал из дома, как ошпаренный — мол, свобода, искусство, Париж! Жил, словно в тумане: сигаретный дым, ликёр, да эти женщины... Боже, какие они были — с хитрыми улыбками и взглядами, от которых мурашки по коже. А Яна? Встретил её в подпольном кабачке —