Три сезона в аду (2009)

Представляешь, 1947-й — время, когда воздух пропитан духом бунта, а каждый день будто обещает вечность. Ваньке Хайнцу только стукнуло девятнадцать, а он уже щеголяет в пестрых пиджаках, острит так, что народ покатывается, и дерзит направо-налево. Сбежал из дома, как ошпаренный — мол, свобода, искусство, Париж! Жил, словно в тумане: сигаретный дым, ликёр, да эти женщины... Боже, какие они были — с хитрыми улыбками и взглядами, от которых мурашки по коже.

А Яна? Встретил её в подпольном кабачке — она спорила о Дали, затягиваясь папиросой, и смотрела на него так, будто видела насквозь. Их роман — как пожар в сухом лесу: то страсть до хрипоты, то ссоры с битьём посуды. Деньги? Да плевать! Воровали бутылки вина из погребов, мечтали о Монмартре, а по ночам он строчил стихи, которые потом рвал в ярости. «Мы же бессмертны!» — орал он в пустоту, а она смеялась, обнимая его за плечи.

А вокруг — этот режим. Сначала казалось, всё по-взрослому: плакаты, лозунги, марши. Потом начали исчезать друзья. Но им-то что? Они же танцевали на краю пропасти, да так лихо, что даже страх не успевал догнать. Пока однажды за ними не пришли. Знаешь, самое обидное? Париж так и остался нарисованным карандашом в потрёпанной тетрадке. Иногда думаю — может, они и правда улетели туда, в своих мечтах...