Хван Сын-ги

Чан Хун, младший бухгалтер с мешками под глазами, пятый день перебирал на кухне кофейные капсулы, пытаясь найти эспрессо. В офисе на 14-м этаже здания с треснутыми окнами Мин Су, его напарник, щелкал шариковой ручкой: «Снова мигрень? Босс уже спрашивал, почему отчеты пахнут бальзамом «Звездочка»». На столе Чан Хуна валялись смятые салфетки с пятнами от лапши быстрого приготовления — он неделю не выходил из-за графика, но пульс зашкаливал каждый раз, когда звонил телефон. В клинике на окраине
Чон Су, 32 года, в потёртых джинсах и чёрном свитере, вполголоса спорит со звукорежиссёркой Миной через стекло студии. На пульте — чашка холодного кофе с разводами от помады на краю. «Опять ставишь эту балладу 90-х? — стучит карандашом по распечатке плейлиста. — Слушатели жалуются, что после неё засыпают за рулём». Мина, не отрываясь от экрана, тянется к рычагу громкости: «А ты вчера сам уснул в эфире, когда читал смс про развод водителя грузовика». За окном — ночной Сеул: неон рекламы аптеки