В пригороде Мехико, 16-летний Лукас просыпается в теле 70-летнего мужчины после вечеринки с энергетиками, купленными в ларьке у школы. Его комната теперь — крохотная квартира с облупившейся желтой краской, за окном грохочет трафик по проспекту Инсурхентес. Подросток тыкает в зеркало дрожащей рукой: «¿Qué diablos pasó anoche?» В кармане рваных джинсов — смятая записка от врача: «Хроническое обезвоживание, давление 150/90. Прекратите пить энергетики с гуараной». Лукас пытается дойти до своей
Хавьер, официант в кафе *Ла Эсмеральда* на углу улицы Оахак и Медельин, каждое утро протирает столики с треснувшей мраморной столешницей. Его форма пахнет смесью хлорки и жареных блинчиков *кахета* — пятно от соуса чипотле на рукаве не отстирывается уже месяц. В четверг, когда за столиком у окна двое в кожаных куртках обсуждали перевозку «груза» через границу, Хавьер уронил поднос с *атоле*. «Черт, извините, сейчас уберу», — пробормотал он, собирая осколки, пока один из мужчин прижимал к столу
В центре — Кармен, 32 года, менеджер культурного центра в Мехико, и Луис, 35 лет, владелец бара *La Noche*. За неделю до праздников Кармен пытается организовать благотворительный аукцион в парке Чапультепек, но Луису нужно снести палатку для расширения летней веранды. «Ты снова лезешь со своими планами, как таракан в тако!» — бросает он, разбивая ящик с гирляндами. Кармен, пряча дрожь в руках, собирает осколки стеклянных шаров: «Твоя веранда важнее детей из приюта?» На заднем плане — соседка