Сантьяго, худощавый парень в потертой куртке, копался в ржавом ящике на берегу возле рыбацких лодок. Нашел потрепанный блокнот с координатами и вырезкой из газеты 1987 года про пропавшее судно «Ла Сомбра». Эдуардо, его отец, бросил сеть на песок: «Выброси это, сынок. Море возвращает только то, что хочет похоронить». В углу страницы мелькнула фамилия деда — Рамон Мендоса, капитана, исчезнувшего во время шторма. Сантьяго спрятал блокнот под матрас в своей комнате с отслаивающимися обоями, где
Ана, бухгалтер из офиса на проспекте Реформы, каждое утро выковыривает засохшие макароны из раковины, пока её муж Луис, музыкант-неудачник, спит на балконе, завернувшись в ковёр. «Ты обещал починить кран вчера!» — шипит она, встряхивая его плечо. Луис, не открывая глаз, бормочет: «Я искал гаечный ключ… под диваном…» Потом он три часа копается в гараже, находя старые гитарные струны и разбитую лампу, но кран продолжает протекать. Вечером Ана, пахнущая кофе из автомата, застаёт его за попыткой
Карлос, 17 лет, таскает коробки с керамическими черепами на рынке Мерида-Парк в Оахаке. Запах жареных кузнечиков смешивается с пылью. В углу лотка, под грузом старых газет, он находит обсидиановый медальон с трещиной в форме змеи. «¿Qué diablos?» — бормочет, протирая артефакт рукавом. Лусия, его сестра, бьет его по затылку: «¡Deja eso, imbécil! Безделушки деда хранил — сглаз наведёшь». Ночью медальон светится, выжигая на стене тень с рогами. Карлос просыпается от криков попугая Чако, бьющегося
Представь: солнце гаснет навсегда, а эта семья — ну, обычные американцы, — стискиваются в одном доме, чтобы дождаться последнего заката. Типа, все такие: «Ну что, встречаем конец света вместе?» Атмосфера — мурашки по коже: смех сквозь слёзы, глупые шутки, когда за окном уже тьма. И ведь понимаешь, что это не про апокалипсис, а про то, как мы цепляемся друг за друга, даже когда надежды нет… Странно, правда? Вроде бы все обречены, но эти мелочи — бабушкин пирог, детские споры о ерунде — вдруг