Эйла, 19 лет, тайком замешивает воск в подсобке семейной мастерской в Балате. В углу валяются коробки с треснувшими фитилями, на полке — бабушкин радиоприемник, вечно передающий прогнозы дождя. "Завтра отгрузим партию для мечети в Ускюдаре", — кричит отец из-за двери, а она добавляет в расплавленный воск капли дешевого лавандового масла вместо обещанного французского. "Свеча горит ровно, если фитиль скрутить туже", — повторяет про себя слова деда, пряча пустые флаконы под
Элиф, студентка факультета архитектуры, подрабатывала в кафе у Галатского моста, когда заметила в толпе Демира — сына владельца строительной компании. Он приехал из Анкары разобраться с долгами отца, умершего от сердечного приступа в своем кабинете с недопитой чашкой гранатового чая. «Ты уверена, что эти чертежи твои? — спросил он, перебирая документы в пыльной папке с логотипом *Yıldız İnşaat*. — Здесь подпись моего отца, а не твоего деда». Элиф, не отрываясь от эскиза моста, бросила: «Спроси
**Первый абзац:** Петр Семенович, учитель истории, вечно в одном и том же потертом пиджаке, стер мел об штанину. Тридцать пар глаз в 9 "Б" смотрели куда угодно, только не на карту на доске. Вон Миша Козлов опять рисует танки на полях тетради по алгебре. "Куликово поле, 1380 год. Кто скажет, почему это важно?" – Петр Семенович попытался поймать взгляд Ани Смирновой, но она быстро опустила глаза в телефон под партой. Тишина. Только за окном грохнула мусорка. "Ну? Хотя бы
Знаешь, Филиз — вроде бы девушка как девушка, красотка да ещё с характером, но её жизнь — это сплошной марафон. Представь: четверо братишек, сестрёнка-малышка, отец, который с утра до ночи в запое… Да у неё даже чашку кофе спокойно не выпить! Работает в этой душной забегаловке, клиенты вечно ноют, а в перерывах — гора посуды и неоплаченные счета на столе. Романтики? Да она смеётся сквозь слёзы: «Какая любовь, когда в холодильнике ветер гуляет?» Но тут появляется он. Барыш — улыбка до ушей,