Хюн Донг

Лан, продавщица сушёной рыбы на рынке Ниньбиня, трижды в неделю стирает в реке синюю рубашку сына — единственную вещь, оставшуюся после его отъезда. «Хюи звонил с чужого номера в прошлом месяце, — шепчет она соседке Тхао, разворачивая смятый листок с адресом стройки в районе Танфу. — Говорил, начальник задерживает зарплату, но купит билет на автобус до Тет». Через неделю она едет в Хошимин с мешком сушёных бананов — тем же, что сын брал в дорогу, — и спит на вокзале, пока охранник не гонит её
Лан, 28 лет, возвращается в родную деревню под Данангом после звонка соседки: *"Мать упала с лестницы, продаёт участок под кафе. Приезжай, пока не поздно"*. В автобусе она сжимает потёртый чемодан с фабричными этикетками — три года шила джинсы в Хошимине, пока колени не начали опухать от сырости в цеху. В доме с треснувшими ставнями застаёт мать, Тху, за разговором с риэлтором в белой рубашке: *"Деньги нужны на операцию, а ты тут лампочки экономишь"*. По вечерам Лан находит