В доках Марселя Сисси, в платье с выгоревшими рукавами, толкает бочку с соленой рыбой. Рядом Жан-Клод, ее брат, шепчет: *«Если парижские шпики спросят — ты глухонемая с рождения, поняла?»* На рынке у собора Нотр-Дам-де-ла-Гард она крадет пергамент с печатью Людовика XVII — его прячет в корзину с луком. В таверне *«Черный ягненок»* пьяный солдат хрипит: *«Императрица? Да она сбежала к англичанам через Ла-Манш…»* Сисси поправляет платок на голове, замечая шрам на его щеке — такой же был у
Жюльен Сорель, сын плотника, устраивается гувернёром к детям мэра Верьера — маленького городка с узкими мостовыми и лавками, где пахнет сыром и воском. В доме де Реналей он прячет книгу Вольтера под матрасом, а по вечерам переписывает латинские тексты, оставляя чернильные пятна на рубашке. Луиза де Реналь, жена мэра, замечает его бледность: *«Вы слишком много читаете»,* — говорит она, подавая ему стакан гранатового сока. Их разговоры у камина, где трещат дрова, перерастают в тайные встречи в
Вот, смотри, эти Паскье... Ну что о них сказать? Живут скромно, но душа в душу — хоть денег вечно не хватает, хоть то Фердинанд заболеет, то Жозеф сбегает с уроков на подработки. А все равно вечерами за общим столом галдят, смеются, как будто проблемы их не касаются. Родители, Рам с Люси, — те вообще герои: пашут как проклятые, лишь бы Лоран в свой биологический институт пробился (парень-то, говорят, микроскоп вместо игрушки в детстве просил!), а Сесиль на скрипке не бряцала бы где-нибудь в
Знаешь, есть такая история — про странного бродягу Виталиса. Ну, тот тип, который с шармом старых цыганских сказок: плащ в заплатках, фокусы из карманов сыпятся, а за спиной вечно будто ветер странствий свистит. И вот как-то раз он натыкается на Рэмми — парнишку-сироту, который глазёнками аж проваливаешься, как в колодец. Ну, думаешь, классика: старик-наставник да юный подопечный, песенки под шарманку, смешные сценки на площадях... Ан нет! Тут тебе не просто «О, счастливые скитальцы!». Рэмми-то