Весна, цветы и, конечно... любовь (1951)

В деревне Глуховке агроном Нина Семёнова спорит с председателем колхоза Фёдором Громовым из-за нового метода посадки свеклы. «Ты хочешь по учебникам, а земля-то не бумага!» — хрипит Фёдор, разминая больную спину. Нина, засучив рукава гимнастёрки, тычет пальцем в чертежи: «Смотри — рядки под углом, влага не застоится». На дворе апрель, лужи покрыты ледяной коркой, тракторист Васька чинит мотор, обливаясь соляркой. Вечером в клубе, пахнущем затхлыми овчинными тулупами, Нина читает лекцию о минеральных удобрениях, а пожилые колхозницы перешёптываются: «Девка умная, да замуж бы пора — двадцать пятый год».

Из Ленинграда приезжает инженер Алексей Воронин — налаживать оросительную систему. Он в щегольском пальто и штиблетах, смеётся над Ниниными планами: «Ваши грядки к зиме смоет». Она злится, но ночью тайком пробирается в контору, переписывает его схемы. Утром Алексей застаёт её спящей за столом, лицом в чернильном пятне. «Упрямая», — бормочет, накидывая на неё свой пиджак. Через неделю они вместе роют канавы, Нина в резиновых сапогах по колено в грязи, Алексей, сняв галстук, таскает брёвна для шлюза. После работы пьют чай из жестяного чайника, делятся пайкой хлеба. «Знаешь, а твоя идея с севооборотом... она рабочая», — неохотно признаёт Алексей. Нина молча улыбается, смахивая комок земли с его плеча.