Воздух Париж (1954)

Люк, пекарь с улицы Монмартр, каждое утро замешивает тесто под хриплое пение соседского радио. Его руки в муке, а на фартуке — пятно от варенья, которое так и не отстирала тётя Мари. В лавке напротив Карла, в платье с выцветшими розами, раскладывает тюльпаны в жестяные вёдра. «Опять дождь, — бормочет она, поправляя мокрые волосы. — Твои булочки сегодня жёсткие, как каблуки туристов». Люк бросает ей тряпку: «Можешь греться у печи, если перестанешь ворчать». Они не замечают, как за ними наблюдает старик в потёртом пальто — он каждый день покупает одну розу и шепчет: «Для Жозефины».

Вечером у моста Сен-Мишель Жизель, подруга Карлы, чинит кружевное платье клиентки, у которой «срочный ужин с женатым банкиром». Иголки она хранит в жестяной коробке от леденцов. «Почему ты не уехала в Рим?» — спрашивает Карла, разливая вино в стаканы с трещинами. Жизель смеётся: «Здесь воры хотя бы целуют руку перед тем, как сорвать браслет». На другом берегу Сены Антуан, брат Люка, проявляет плёнку в ванной отеля «Де ла Лун». На снимке — лицо незнакомки, похожей на ту, что видели в последний раз утром 12 октября 1943 года. «Она жива, — говорит он пустой комнате, — или это призрак съел мои котлеты вчера?» В углу валяется открытка с адресом в Турине и пятном от абсента.