Ролан Лезафр

Люк, пекарь с улицы Монмартр, каждое утро замешивает тесто под хриплое пение соседского радио. Его руки в муке, а на фартуке — пятно от варенья, которое так и не отстирала тётя Мари. В лавке напротив Карла, в платье с выцветшими розами, раскладывает тюльпаны в жестяные вёдра. «Опять дождь, — бормочет она, поправляя мокрые волосы. — Твои булочки сегодня жёсткие, как каблуки туристов». Люк бросает ей тряпку: «Можешь греться у печи, если перестанешь ворчать». Они не замечают, как за ними наблюдает
Рене Морлак, студент-юрист, живет в крохотной мансарде на улице Муфтар. Его комната завалена потрепанными книгами по праву, а на столе — недопитый кофе в жестяной кружке. Он неделями обдумывает убийство старухи-ростовщицы, мадам Леблан, чья квартира в доме №14 пахнет лавандой и плесенью. *«Она же как вошь — сосущая кровь»,* — бормочет он, сжимая в руке заложенные часы отца. В дождливый вечер, прикрыв лицо шарфом, он пробирается через двор, где дворник Луи чинит велосипед. Удар топора по черепу
Жорж, бывший актер из Марселя, заходит в бар на 8-й авеню, чтобы переждать дождь. Там он натыкается на Катрин в мокром клетчатом платье — она ковыряет лёд в стакане виски и бормочет: *«Ты тоже сбежал от своих призраков?»*. Они снимают соседние квартиры в кирпичной пятиэтажке возле Бруклинского моста. По утрам Жорж слышит, как Катрин стучит каблуками по лестнице, спеша на работу в прачечную. В её комнате пахнет пудрой и газовой горелкой — она разогревает консервы на завтрак, пока радио играет
Жан-Клод, плотник из Руана, вшивал карты укреплений в подкладку кожанки, пока его сестра Лизетта разгружала бочки с сельдью в порту Сен-Мало. Она прятала рацию под слоем льда, приговаривая: «Если не дотащим до утра, все пойдет под откос». В подвале кафе «Ле Марэ» Марсель, бывший учитель, собирал группу рыбаков — ремонтировали сети, попутно закладывая взрывчатку в ящики с патронами. Один из них, Анри, споткнулся о канистру с бензином: «Черт, тут темнее, чем в брюхе трески». На улице патруль