Паутина (1955)

В доках Сан-Франциско, под приглушённый гул пароходных гудков, детектив Сэмюэл «Ржавый» Гарретт ковыряет зажигалкой в зубах, разглядывая труп грузчика с татуировкой осьминога на запястье. Его напарница, журналистка Ирен Веллс в помятом бежевом плаще, наступает на окурок: «Ты веришь в совпадения, Сэм? Второй за неделю — оба из союза портовых». В кармане жертвы находят клочок счета от прачечной «Лотос» на Канис-стрит, где пахнет крахмалом и уксусом. Хозяйка, китаянка Ли Цяо, прячет глаза за стойкой: «Он спрашивал про ящики с красными этикетками. Не знаю, не видела».

За аптекой «Феникс» в подвале, заваленном коробками с порошками от кашля, Гарретт натыкается на лабораторию: колбы с мутной жидкостью, блокнот с записями о «П-42». Ирен расшифровывает почерк: «Это не наркотик. Они тестируют что-то на докерах… как сыворотку». Встреча с осведомителем в закусочной «Эдди» обрывается выстрелом — бармен Джоуи, бывший морпех, хрипит, сжимая фотографию мэра в обнимку с незнакомцем в шляпе-котелке. «Их… трое…» — успевает прошептать. Утром в кабинете Гарретта звонит телефон: «Бросай копать, Сэм. Или твою старуху в очках найдут в устричной сетке». Звук гудков за окном сливается с дыханием в трубке.